Сильнее всего

Он не стал упоминать, что ее репутация будет погублена навсегда или что он находит их ситуацию безвыходной. Ребекка стояла, взъерошенная и покрасневшая, покусывая нижнюю губу так, что Адаму в голову начали приходить очень вольные мысли. Они вдвоем заперты на целую ночь. А ее отец считает их почти женатыми. Такие мысли были адом для мужчины, который все последние дни только и думал, как уложить эту женщину в постель.

«Необходимо переключить внимание», – решил Адам. Он подошел к тайнику Осуина, что бы там ни было, снял брезент, маленькие коробки и наконец открыл большой ящик.

– Что вы делаете? – спросила Ребекка. «Пытаюсь забыть о твоих губах, их вкусе, их атласной мягкости». Адам откашлялся.

– Раз уж мы здесь, я собираюсь поближе взглянуть на то, что так интересует нашего друга.

Вынув из ящика покрытый бархатом сверток, он прислонил его к ящику, встал на колени и отодвинул ткань. Ребекка заглянула через его плечо, нежный аромат ее тела дразнил его ноздри и усиливал мучения. Его тело начало трепетать.

– О Боже, Адам! Я уверена, это картина кисти Рубенса, фламандского живописца.

Адам вынул из ящика еще четыре свертка. Сняв с них ткань, он сел на корточки и уставился на коллекцию шедевров.

– Я вообще ничего не понимаю, – сказала Ребекка, стоя на коленях перед картиной, ее ягодицы соблазнительно приподнялись, когда она наклонилась, чтобы рассмотреть подпись. – Откуда они?

Адам заставил себя сконцентрироваться на правом сухожилии нарисованной лошади.

– Скорее всего из Франции. Известно, что Наполеон конфисковывал картины и скульптуры в других странах во время своих походов.

– Однако кто-то смог украсть их у него?

– К концу войны в Париже была полная неразбериха. Для достаточно сообразительного человека с нужными связями не было ничего невозможного. Я уверен, что владелец всего этого – человек, которого я ищу, Леопард.

– Но зачем нужно влезать во все эти неприятности, контрабандой вывозить их, чтобы потом спрятать здесь? – Ребекка растерянно пожала плечами, ее импровизированная накидка соскользнула с плеч и открыла их кремовую нежность.

Адам понял, что не отрываясь смотрит на маленькую родинку на ее шее слева, и встряхнул головой.

– Чтобы купить или продать, кто знает? Осуин перевез их контрабандой из Франции, или он только покупатель? Принадлежат ли они «Бульдогу?» А если так, то зачем он здесь? Я бы и сам хотел знать ответы на эти вопросы. Поскольку они не висят на чьей-то стене, я думаю, что они только что прибыли или владелец намеревается продать их тому, кто предложит больше.

Ребекка стала бродить по складу, собирая брошенный брезент и муслиновые тряпки и складывая их в самом сухом углу; потом девушка уселась, поджав ноги. Несколько завитков выбились из ее прически и упали на грудь. Адаму захотелось освободить остальные кудри и погрузить свои пальцы в их шелковый каскад. Черт, он хотел видеть ее под собой обнаженной и сгорающей от страсти.

Чтобы занять руки и голову, он снова тщательно завернул каждую картину и осторожно сложил их в первоначальном порядке, стараясь потратить на это гораздо больше времени, чем требовалось. Покончив со своим занятием, он встал в центре того, что теперь рассматривал как камеру пыток.

Зевая, Ребекка перевернулась на бок, устроив голову на локте. Корсаж ее платья опустился очень низко.

– Если уж нам придется ночевать на этом складе, вам лучше устроиться поудобнее. Здесь достаточно места для нас обоих.

Конечно. Он готов выскочить из своих брюк, а она приглашает его сесть рядом с ней на импровизированную постель. Адам напомнил себе, что он все-таки не зеленый юнец. Но Ребекка всегда оказывала разрушающее воздействие на его сдержанность. Невинная крошка, казалось, забыла о своей привлекательности и о существующей опасности. Адам подумал, что лучше вовсе воздержаться от сна.

Взяв свечу, он подошел и остановился, возвышаясь над ней.

– Разве вы ничего не понимаете? В зависимости от действий, которые предпримут ваши родители, весь город может узнать об этом исчезновении. Пойдут разговоры.

– Я ждала, когда же вы, наконец, заговорите об этом. То, что мужчина может позволить себе удовольствие предаваться любому пороку, что бы там ни было, без всяких последствий, в то время как малейшая ошибка женщины должна завершиться у алтаря, – это чертовски несправедливо! Я уже говорила вам раньше. Меня не смогут заставить вступить в брак. Если я выйду замуж, это будет потому, что я разделяю взаимное уважение и любовь с мужчиной, который предоставит мне свободу самой воспитывать мой характер и мой ум. Чем быть чьей-то игрушкой, я лучше проведу свою жизнь в одиночестве, довольствуясь своим литературным творчеством.

В одиночестве? Никогда.

– Вы не будете счастливы без страсти, – услышал он свой голос.

– Возможно. – Ребекка плотнее завернулась в одеяло. – Перестаньте сердиться и присядьте. Я могла бы использовать ваше тепло, здесь ужасно холодно.

– Если я окажусь рядом с вами, мы не будем спать. Вы понимаете, о чем я говорю?