Сильнее времени

— «Программа, пункт второй. Инструкция, пункт седьмой. В случае невозможности оставить на орбите спутника два корабля с запасами топлива на обратный путь для всех трех от спуска на планету воздержаться». Ни нам, ни американцам теперь на Венеру не спуститься. — И, отстегнув ремни, он решительно встал с кресла; его магнитные подошвы щелкнули.

Алеша обернулся.

— Это что же! — гневно сказал он. — Товарищей наших потеряли… И теперь повернуть назад? Нет! Не бывать тому!

Илья Юрьевич грустно посмотрел на Алешу. Добров поморщился.

— Осторожность — сестра расчета, — продолжал он. — Ограничимся проверкой выводов автоматических станций. На Венере есть что разведать и через облачный покров.

— Что верно, то верно, — задумчиво подтвердил Богатырев.

— Уточним период вращения — раз, изучим атмосферу и влияние на нее здешнего Солнца — два, составим радиолокационный глобус Венеры — три… Исследуем магнитное поле — четыре, выверим полюса — пять…

— Не будьте арифмометром, Роман Васильевич! — прервал Алеша. — Все это уже делали и могут делать автоматы. Их выводы вы уточните, и только. Лететь к звездам нужно было во имя Земли… во имя тайн ее развития, а чтобы открывать — надо видеть!..

Добров пожал плечами.

Алеша резко повернулся к Илье Юрьевичу:

— Илья Юрьевич… прошу вас… По инструкции в случае невозможности посадки разрешается использовать планер.

— Для спуска универсального автомата, — напомнил Добров.

— К черту автомат! Пустите вместо него меня! — выпалил Алеша.

Богатырев нахмурился.

— Планер не возвращается, Алеша, — внушительно сказал он.

— Я знаю, — проговорил Алеша. — Мне вовсе не просто решиться… Но ведь врачи во имя науки прививали себе чуму. Пусть я останусь на здешней Венере, но я сообщу по радио все, что увижу. Опишу формы жизни. Я дождусь новой экспедиции. Я очень прошу. Мне нужен только планер…

Илья Юрьевич встал. В соседней радиорубке звучал зуммер.

— Земля! — сказал Добров.

Алеша бросился к пульту и включил репродуктор.

Сквозь шум и треск космических помех раздался далекий голос. Звездолетчики замерли, боясь пошевельнуться.

— Внимание! В космосе! Сектор Венеры! Сектор Венеры! Слушай, «Знание»! «Просперити»! Говорит «Земля». Передает звездолет. Скорбим вместе с вами. Верим в вас. Выходите по плану на орбиты спутников. Сообщите характер повреждения метеоритной пылью защитных слоев кораблей. Сможете ли без ущерба для здоровья дождаться «Искателя-семь», который в случае необходимости вылетит к вам через две недели?

Голос выжидающе замолк.

На «Земле» ждали ответа. Более трехсот секунд пробудет в пути радиолуч.

— «Искатель-семь», — прошептал Алеша. — Он прилетит через пять месяцев…

В репродукторе зловеще шуршало, словно ворочался кто-то невидимый, притаившийся, обвившийся вокруг корабля.

Добров кивнул в сторону репродуктора:

— Вот он, космос, выдает себя. Все вокруг пронизано излучениями…

— Да, — подтвердил Богатырев, — в космосе бойся невидимых бурь, а не только летящих скал. На звездолете метеориты фотонным лучом уничтожали, а у нас пока…

— А у нас пока смертоносные лучи за пять месяцев сквозь пощипанную защиту уничтожат все живое, — договорил Роман Васильевич.

Алеша оживился, почти обрадовался:

— Илья Юрьевич, так позвольте, я сообщу сейчас об этом «Земле»! И то, что вы… позволяете мне… — добавил он, умоляюще смотря на Богатырева.

Илья Юрьевич подошел к Алеше и провел рукой по его волосам.

Глава 2 ШЕДЕВРЫ ЛОГИКИ

В грузовом отсеке космического корабля «Просперити» стоял планер. Со сложенными крыльями, с выступающей застекленной кабиной он напоминал фюзеляж маленького скоростного самолета.

На свободном месте между планером и картонными ящиками с консервами стоял командир «Просперити» инженер Аллан Керн, сухой, жилистый человек с длинным лицом, холодными голубыми глазами и коротко остриженными усами. Он уже знал о несчастье, но, не меняя распорядка дня, занимался гимнастикой: натягивал резиновые тяжи, приседал, глубоко дышал, откидывая назад руки, поднимая грудь.

В грузовой отсек вошла Мэри Стрем, радистка корабля и астронавигатор, девушка спортивного склада, с решительными движениями, с гордо посаженной головой и острыми, но приятными чертами лица.

— Мистер Керн, — звонко сказала она, — мистер Богатырев запрашивает ваше мнение.

— Прошу извинить. Еще два упражнения, — ответил Керн, вытягивая в сторону ногу.

Мэри Стрем нахмурилась, неодобрительно глядя на шефа, и горько сказала:

— Не все теперь могут придерживаться расписания… В последний раз в час радиосвязи я говорила с ними… шутила…

— Шутить в космосе не место, — сухо отрезал Керн, свертывая резиновые тяжи. — В их положении вполне могли оказаться и мы.

Мэри Стрем пожала плечами и пропустила начальника вперед.

Рубка управления «Просперити» была похожа на кабину советского корабля, только пульт стоял не впереди перед креслами, а, разделенный на две части, занимал боковые стены, передняя стена была сплошным окном, в котором виднелась звездная россыпь. Отчетливо ощущалось, какие звезды ближе, какие дальше.

Знакомые созвездия казались отсюда иными.