Сильна как смерть

Все встали из-за стола и перешли пить кофе в большую гостиную; всем было весело. Граф, радуясь возобновлению деятельности Палаты — эта деятельность составляла единственное его удовольствие, — почти умно говорил о создавшейся обстановке и о трудностях, переживаемых республикой; маркиз, по-настоящему влюбленный, горячо поддерживал его, не спуская глаз с Аннеты, герцогиня же была почти в равной мере довольна как чувством племянника, так и правительственным кризисом. Воздух гостиной полнился теплом, исходившим от горячих калориферов, впервые затопленных после лета, от драпировок, стен, ковров; в ней веяло тонким запахом увядающих цветов. В этой уединенной комнате, где кофе тоже распространял свой аромат, было что-то интимное, семейное, приятное; вдруг дверь отворилась, и появился Оливье Бертен.

Он остановился на пороге: он был так потрясен, что вошел не сразу, он был потрясен, как обманутый муж, убедившийся в измене жены. Его душила непонятная злоба и такое волнение, что он сразу понял, как источено любовью его сердце. Все, что от него скрывали, и все, что он скрывал сам от себя, стало для него ясно, как только он увидел маркиза, расположившегося в этом доме на правах жениха!

В порыве гнева он сразу разглядел все то, о чем не хотел знать и о чем с ним не смели заговорить. Он не спрашивал себя, почему его не звали на все эти предсвадебные спектакли. Он угадал это; его посуровевшие глаза встретились с глазами графини, и та покраснела. Они поняли друг друга.

Когда он сел, все замолчали: его неожиданный приход парализовал приподнятое настроение присутствовавших; потом герцогиня обратилась к нему, и он отвечал ей прерывающимся, внезапно изменившимся, странно звучавшим голосом.

Он смотрел на всех этих сидевших возле него людей, возобновивших разговор, и думал: «Они меня надули. Они мне за это заплатят». Особенно он был зол на графиню и на Аннету, невинный обман которых он внезапно постиг.

Тут граф взглянул на часы.

— Ого! Пора ехать! — воскликнул он. И обратился к художнику. — Мы отправляемся на открытие сессии. Только жена остается дома. Не хотите ли поехать с нами? Я буду очень рад!

— Нет, благодарю вас. Ваша Палата меня не соблазняет, — сухо ответил Оливье.

Тут к нему подошла Аннета и со своим обычным игривым видом сказала:

— Поедемте, дорогой маэстро! Я уверена, что с вами нам будет гораздо веселее, чем с депутатами!

— Нет, нет! Вам будет весело и без меня.

Догадываясь, что он раздосадован и опечален, она настаивала, желая быть с ним как можно приветливее:

— Ну, поедемте, господин художник! Я без вас не могу, честное слово!

— Э, вы обойдетесь без меня так же легко, как и все остальные!

Эти несколько слов вырвались у него так неожиданно, что он не сумел ни удержать их, ни смягчить их звучание.

Слегка удивленная его тоном, она воскликнула:

— Вот тебе раз! Он опять называет меня на «вы»!

На губах его мелькнула та судорожная усмешка, которая выдает душевную муку.

— Рано или поздно, а придется мне к этому привыкнуть, — с легким поклоном проговорил он.

— Почему это?

— Потому что вы выйдете замуж, и ваш муж, кто бы он ни был, вправе будет заметить, что «ты» неуместно.

— У нас еще будет время обсудить это, — поспешила вмешаться графиня. — Но я надеюсь, что Аннета не выйдет за такого обидчивого человека, который станет придираться к вольности старого друга.

— Скорей, скорей одевайтесь! Мы же опоздаем! — кричал граф.

Те, кто собирался ехать с ним, встали и вышли после обычных рукопожатий и поцелуев, которыми герцогиня, графиня и ее дочь обменивались при каждой встрече и при каждом расставании.

Художник и графиня остались одни. Оба продолжали стоять у портьеры, за закрытой дверью.

— Садитесь, мой друг, — ласково сказала она.

— Нет, благодарю вас, я тоже ухожу, — почти грубо проговорил он.

— Но почему? — умоляюще вымолвила она.

— Потому что мое время, очевидно, миновало. Прошу извинить, что явился без предупреждения.

— Оливье! Что с вами?

— Ничего; я только сожалею о том, что расстроил эту увеселительную прогулку.

Она схватила его за локоть.

— Что вы хотите этим сказать? Им пора было ехать, раз они отправлялись на открытие сессии. А я решила остаться. Напротив, вам, право же, что-то подсказало, чтобы вы пришли сегодня, когда я одна.

Он усмехнулся.

— Подсказало! Да, да, именно подсказало!

Она взяла его за обе руки и, глядя ему прямо в глаза, еле слышно прошептала:

— Признайтесь, что вы ее любите!

Не в силах больше сдерживать раздражение, он отстранился от нее.

— Да вы просто помешались на этой мысли!

Она снова схватила его за руки и, вцепившись пальцами в рукава, принялась умолять его:

— Оливье! Признайтесь! Признайтесь! Я хочу знать правду, я уверена в этом, но я хочу знать!.. Я хочу!.. О, вы не понимаете, во что превратилась моя жизнь!

Он пожал плечами.

— Чего вы от меня хотите? Чем я виноват, что вы теряете голову?