Сильмариллион

– Мы поклялись, и не шутя. Клятву мы эту сдержим. Нам сулят многие беды и предательство – в первую голову; об одном лишь сказано не было: что нас погубит страх, трусость или боязнь трусости. Потому говорю я, что мы пойдем вперед, и предрекаю: дела, свершенные нами, будут воспеты в песнях – и не забудутся до последних дней Арды.

Но Финарфин в тот час презрел поход и возвратился назад, исполнясь печалью и гневом на дом Феанора, ибо был в родстве с Ольвэ Альквалондским; и многие из его народа шли с ним, в скорби повернув вспять, покуда не узрели вновь на Туне дальний луч Миндона, все еще горевшего в ночи, и не вернулись в Валинор. Они получили прощение валаров, и Финарфину было доверено править остатками нолдоров в Благословенном Краю. Но сыновья его не пошли с ним, ибо не хотели покинуть сыновей Финголфина; и все Финголфиново воинство по-прежнему двигалось вперед, влекомое узами родства, волей Феанора и страхом встретиться лицом к лицу с валарами; ибо не все они невинными вышли из Резни. К тому же Фингон и Тургон были отважны и пламенны душой и не хотели отказываться от начатого, решив идти до конца, пусть горького – если ему суждено быть горьким. Так что воинство шло и шло – и вскоре предсказанное лихо начало сбываться.

К тому времени нолдоры зашли далеко на север Арды: увидев первые глыбы льда, плававшие в море, они поняли, что приблизились к Хелкараксэ. Ибо между Аманом, что на севере изгибался к востоку, и Эндором (что значит «Средиземье») был узкий пролив, в котором сливались стылые воды Окружающего Моря и волны Белегаера, там висели густые туманы и смертнохолодная мгла, а в море сталкивались обломки льда и ледовые горы. Таков был Хелкараксэ; и до сих пор никто, кроме валаров и Унголианты, не осмеливался им пройти.

Феанор остановился, и нолдоры стали думать, как им идти дальше. Но они жестоко страдали от холодов и липких туманов, которых не могли пронзить лучи звезд; многие – особенно среди воинства Финголфина – пожалели, что вышли в путь, и начали роптать, проклиная Феанора и называя его причиной всех бед эльдаров. А Феанор, зная все это, посоветовался со своими сыновьями; лишь два способа нашли они, чтоб уйти из Арамана и попасть в Эндор: по льду или на судах. Но Хелкараксэ считали непроходимым, а кораблей было слишком мало. Много их погибло в долгом походе, а оставшихся не хватило бы, чтобы перевезти все воинства сразу; однако никто не хотел дожидаться на западном берегу, пока другие будут переправляться: страх предательства уже жил среди нолдоров.

И вот Феанор и его сыновья замыслили захватить все корабли и отплыть внезапно, ибо они командовали флотом со дня битвы в Гавани и на судах были лишь те, кто бился там и был предан Феанору. И, словно повинуясь его желанию, задул ветер с северо-запада – и Феанор с теми, кого считал верными себе, тайно взошел на корабль и вышел в море, оставив Финголфина в Арамане. Держа на восток и чуть-чуть на юг, он пересек узкий пролив без потерь и первым из нолдоров вновь ступил на берега Средиземья; высадился же Феанор в устье залива Дренгист, что глубоко врезался в Дор-Ломин.

Когда они высадились, Маэдрос – старший его сын и в былые дни, прежде чем ложь Мелькора разделила их, друг Фингона – спросил Феанора:

– Кого из гребцов и на каких судах пошлешь ты теперь назад, и кого им перевезти первыми? Фингона Отважного?

Тут Феанор захохотал как безумный.

– Никого и ничего! – вскричал он. – То, что бросил я, не потеря – ненужный груз в пути, не более. Пусть те, кто проклинал мое имя, клянут его и впредь, пусть возвращаются в тенета валаров. Пусть горят корабли!

Тогда Маэдрос отошел поодаль и стоял там один. А Феанор велел поджечь корабли тэлери. Так в месте, называвшемся Лосгар, при входе в залив Дренгист, погибли прекраснейшие из судов, когда-либо бороздивших моря, – их поглотило яростное пламя. А Финголфин и его спутники увидали издалека на небе алое зарево, отблеск огня – и поняли, что преданы. Таковы были первые плоды Проклятия Нолдоров.

Тут Финголфин, видя, что Феанор бросил его погибать в Арамане либо со стыдом возвращаться в Валинор, исполнился горечи; но теперь, как никогда прежде, хотелось ему любым путем достигнуть Средиземья и вновь встретиться с Феанором. И вот долго он и его народ шли, терпя нужду, – но чем труднее был путь, тем храбрей и выносливей становились они, ибо были могучим племенем – старшие, бессмертные дети Эру Илуватара, вышедшие из Благословенного Края и не познавшие еще земной усталости. Огонь их сердец был юн, и, ведомые Финголфином, его сыновьями, Финродом и Галадриэлью, они отважились идти по жестокому Северу и, не найдя иного пути, ступили на вздыбленный лед Хелкараксэ. Немногие деянья нолдоров в грядущем превзошли в тягостях и скорби этот отчаянный переход. Там погибли жена Тургона, Эленвэ, и многие другие эльфы; и когда Финголфин ступил на Внешние Земли, воинство его истаяло. Мало любви питали к Феанору те, кто шел за его братом и чьи трубы услышало Средиземье при первом всходе Луны.

Глава 10 О синдарах