Silence

Град сменился дождем уже спустя какие-то пять минут после своего начала, но дождь, последовавший за ним, оказался страшнее града. За окном заливало так, как не лило даже накануне. Я определила это по тому, что из-за белой пелены дождя, повисшей за окнами гостиной комнаты, больше не было видно леса, до которого раньше, казалось, можно было дотянуться рукой. Деревьев теперь словно и вовсе не было, словно этот дом перенесли из непроходимого лесного массива на северный полюс и вокруг нас не осталось ни единого деревца – лишь бескрайняя белоснежная пустыня. Так продолжалось около часа, затем ливень немного стих, превратив свою белую стену в прозрачную, но начались сильные молнии и гром. В отличие от меня, впечатленной такой неприкрытой в своем величии стихией, Шеридан воспринимал происходящее как что-то обыкновенное, даже заурядное. Он сказал, что такие ливни случаются в этой местности минимум трижды за осень, но разве к подобному возможно привыкнуть?.. Неужели жители Маунтин Сайлэнс и вправду пресытились и видом своей величественной горы, и видами своих бурных рек и глубоких озер, и фантастической стеной леса, и этими невероятными, пробирающими до дрожи капризами природы и погоды? Живи я здесь хоть сотню лет, я бы не смогла всем этим перестать восхищаться даже на свой сотый день рождения. Природа в этой местности – это “Нечто” родом из мифических сказаний коренного населения Северной Америки, “Нечто” нерушимое и близкое к вечности. И это “Нечто” имеет свои лёгкие, своё дыхание, свои артерии в виде горных рек и озёр, свою душу, олицетворением которой является это по-особенному бескрайнее и чистое небо в по-новому, не так как везде, недосягаемой высоте.

Весь день мы проторчали в гостиной перед доской, которую усовершенствовали едва ли не до идеального состояния. Пока Шеридан покорно выполнял мои указания по поводу того, как именно должны на этой доске быть законспектированы уже известные нам факты и в каком именно месте, и порядке они должны располагаться, я не могла отделаться от странного чувства. Я думала, что Шеридан откажется переделывать доску под меня, откровенно говоря, где-то в глубине души я даже надеялась на то, что он начнет вставлять мне палки в колёса. Тогда бы я смогла заметить, где именно и на каком из пунктов, нанесенных на доску, он старается меня сбить с толку, и я обратила бы на этот пункт или даже пункты всё своё внимание, но вместо этого он просто покорно чертил всё так, как мне хотелось и, в конце концов, сделал несколько значительных вкладов в это дело, пронумеровав все пункты и выделив заголовки.

Да кого я обманываю: я, как агент ФБР, должна была рассматривать обоих Шериданов в качестве главных подозреваемых, однако этот же агент ФБР внутри меня громко и отчетливо говорил мне о том, что это самая настоящая чушь, и если я отвлекусь на эту чушь, тогда обязательно упущу истину. Нет, это точно никак не связано с Шериданом и его сыном, да и Галлахер сюда был притянут мной за ушли. Всё слишком натянуто, слишком туго…

– Знаешь, я думаю, что причину нужно искать в одной девочке…

– Зери Гвала, – не успела я договорить, как Шеридан обвел имя этой девочки маркером. – Она, в отличие от других погибших девушек, была найдена в багажнике и, согласно результатам экспертизы, погибла раньше остальных и при иных обстоятельствах. Думаю, нам необходимо начать делать первые ДНК-тесты, но только тихо, чтобы не навредить Пателям.

– Ты говоришь о том, что хочешь сделать анализ спермы Готама Пателя?

– И их мальчика, того, что на костылях.

– Если подобная информация просочится в общественные массы, эта семья может крупно пострадать.

– Я знаю. Шериф он же психолог, помнишь? Будем делать всё тихо. Патели сами будут заинтересованы в приватности данной информации, так что, думаю, из проблем у нас будет только их возмущение, а в нашей ситуации это самое малое, что можно счесть за проблему.

Упираясь правым предплечьем на подлокотник кресла, в котором я пыталась расслабиться последние полчаса – что у меня совсем не получалось, – я посмотрела на саднящие костяшки пальцев своей правой руки и гулко выдохнула.

– Знаешь что, предлагаю тайм-аут, – щелкнув колпачком маркера, вдруг выдал Шеридан. – Уже восемь часов, за весь день мы отвлеклись лишь трижды, и-то благодаря потребностям наших желудков питаться, правда, Вольт? – он потрепал стоящего рядом с ним пса по голове и тот радостно, и громко гавкнул в ответ, безумно завиляв хвостом. – Как ты относишься к вину?

– Смотря к какому, – посмотрела в спину отходящего в сторону холодильника Шеридана я.

– Вариантов у меня немного: шардонне или бароло.

– Конечно же бароло.

– Значит, в вине ты разбираешься, драться умеешь, наверняка неплохо стреляешь. Может быть еще что-нибудь расскажете о себе, агент Нэш?

– Лучше давай начнём с тебя, – поджав губы, я поднялась с кресла и приблизилась к барной стойке.

– С меня? – заинтересованно приподнял одну бровь Шеридан, поставив передо мной бутылку.

Глава 28.