Читаем Сила слабых - Женщины в истории России (XI-XIX вв.) полностью

...Я задумала расспросить главного врача о состоянии больного как посторонняя ему. Зазвав его к себе под предлогом самого ничтожного нездоровья, я стала его допрашивать.— Он сказал мне: много у него болезней. Ему можно бы еще помочь, но нравственные силы сильно упали — даже лекарства не действуют — вот этот упадок душевных сил может убить его. Надо бы какое-нибудь сильное обстоятельство, которое бы его расшевелило, подняло, тогда и лекарство подействует и можно скоро помочь. У меня явилась внезапная самоотверженная решимость, успокоившая мою душу.— Я пригласила к себе лицейского приятеля[227] моего суженого и говорю: — Вы мне объявили причину затаенного горя Пущина, а доктор его сказал мне, что для восстановления его надо, чтобы что-нибудь сильно подействовало, обстоятельство переменило его печальное настроение, а потому скажите ему, что, несмотря на его болезнь, я согласна быть матерью его детей и выйти за него немедленно замуж, чтобы быть по обстоятельствам или сиделкою при больном, или сестрою его, или женою, но уже доверим вашу дружбу. Вы знаете, какой он хлопотун. Возьмите на себя устроить нашу свадьбу. Я желаю, чтобы никто из родных не знал, покуда не совершится. Вас прошу быть моим шафером, приищите другого — хорошо, чтобы где-нибудь на железной дороге. Сегодня же скажите ему — чем скорее заменить печаль его радостию, тем лучше — и будьте так добры — сказать вечером, какое это сделает на него впечатление.

Он так обрадовался, так был тронут, что родные не знали, чему приписать его внезапную веселость. Он начал быстро поправляться и готовиться к отъезду. Я тут уехала в Москву — с своей стороны готовиться.

Лицейский товарищ сообщил другому женатому их товарищу, одному князю, имевшему имение близь Николаевской железной дороги, и они вместе придумали, чтобы избавить больного от всяких хлопот, и волнений, все предварительно устроить — князь при родных Пущина пригласит его к себе по перепутью, так что родные не были удивлены, что он тут поедет и прогостит там день- другой. Мне дали знать в Москву телеграммой — я приехала вечером на означенную станцию, где ожидал меня экипаж князя, который даже от жены своей скрыл нашу тайну.

Я помню эту ночь, с каким чувством — само предание — мчалась я по неизвестной дороге в неизвестное место на неизвестную мне судьбу к полуживому или полумертвому жениху моему, но с решимостью принять от руки Господней все, что благородно...»

Пущин и Наталья Дмитриевна обвенчались 22 мая 1857 года в имении Высокое бывшего лицеиста Д. А. Эристова. Вскоре супруги уехали в Москву, а затем в Марьино. Вся декабристская семья с радостью встретила известие о браке Пущина с Натальей Дмитриевной. Г. С. Батеньков откликнулся немедленно: «С моей стороны не ждите анализа: я просто рад».

Оболенский писал Пущину, узнав о его женитьбе: «Часто думаем о тебе... и о полноте того земного счастья, которое должно прийти на твою долю от твоего союза с Натальей Дмитриевной».

Самый старый декабрист В. И. Штейнгель отечески благословлял друзей: «Да благословит вас сам господь бог постоянным неиссякаемым источником взаимной любви и дружбы — до конца. У меня вертится крепко мысль побывать в Москве и у вас в Марьине; хочется поцаловать ручку вашей супруги, потому что на том свете уж, вероятно, не цалуют».

Отныне Марьино стало вдвойне притягательно для всего декабристского круга. Воспитанница декабриста М. И. Муравьева-Апостола пишет о своем посещении Марьина: «Наконец, мы в Марьине... Нам здесь так удобно и спокойно, без всякого этикета, совершенно как дома. Иначе и не может быть у доброй Натальи Дмитриевны».

Сообщая о кончине отца, сын Якушкина написал Наталье Дмитриевне, что отец «почти до последнего дня говорил еще о приезде в Марьино».

Обвенчавшись, Пущины прожили два года в Марьине. Эти два года, вопреки приговору врача, Наталья Дмитриевна, в сущности, подарила Пущину. Только благодаря этому он смог написать в Марьине свои воспоминания о Пушкине. Пущин и Наталья Дмитриевна отправляют к Герцену в вольную русскую печать воспоминания Михайла Александровича Фонвизина, которые вскоре были там напечатаны.

Однако смерть уже ходила рядом.

Пущин умер 3 апреля 1859 года и похоронен в Бронницах у собора, рядом с могилой М. Л. Фонвизина. Наталья Дмитриевна скончалась в Москве десять лет спустя, 10 октября 1869 года, и погребена была в Покровском монастыре рядом с родителями. Могила ее не сохранилась.

«Все, что сказано о женах, последовавших в Сибирь за своими мужьями, о трудах и огорчениях, перенесенными ими без ропота, о бодрости духа и беспредельной преданности чувству супружеского и материнского долга, о сочувствии их ко всякому страданию, о живом участии, принимаемом в судьбе Петровских и Читинских узников, о всех делах благотворения, ознаменовавших их пребывание в Сибири, все это... с чувством признательности к ним подтвердится всеми, кто их видел и знал в изгнании»[228].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии