Сила Разрушителя

— Дело в том, что нынешний город образован слиянием двух городов — Таллинга и Грога. Наш Таллинг тянется вдоль одноименной реки, Великого Таллинга, и теперь именуется иногда Нижним городом. А выше, на семи холмах, раскинулся Грог, или Верхний город. Что же до туманников — есть, пожалуй, некоторые особенности. Первая — они призрачны, вот как я. Только я не могу и волоска на вашей шевелюре сдвинуть, а они — вполне. Свободно проходят сквозь деревянные двери, если на них не начертан знак Аарг, сквозь камень им доступа нет. И оружие их не берет: стрела или клинок пролетают сквозь туманника, а вот сами они вполне могут убивать.

— Что за знак? — живо заинтересовался я.

Этош принялся чертить пальцем в воздухе, за рукой потянулась светящаяся полоска, сложившаяся в… звезду Давида. Вот тебе и таинственный знак Аарг!

— Если начертить на двери этот знак, то туманник не сможет сквозь нее просочиться.

— Тогда как же они весь город уничтожили, да еще за столь рекордное время?

Этош покачал задумчиво светильником, как бы пробуя на вкус незнакомое слово.

— Просочиться не могут. Могут сломать дверь. Силы тварям не занимать.

— И последнее: как именно убивают звери-с-той-стороны?

— Да по-разному, кто во что горазд. Они ж разные все. Помню, впустил ночью бедолагу, его туманник, смахивающий на скаша, ужалил, так он до утра продержался, все сидел в углу за столом и трясся. Я ему напоследок кувшин вина поставил, хоть как-то ободрить. И знаете что? Последний стакан сквозь него на пол пролился! В общем, к утру он растаял окончательно. Я его теперь иногда вижу — даже болтаем о прошлом…

Ладно, Артур, так со мной всю ночь проговорить можно, а вы, как я гляжу, устали. Да вижу, вижу… Не отнекивайтесь. Я бы не стал тревожить, да уж очень по живому общению истосковался!

— Да ничего не… — начал было спорить я, хотя Этош прав, веки уже прямо свинцом наливаются. — Вы нам услугу неоценимую оказали!

— Ну полно, полно вам, сударь! — усмехнулся в пышные усы Ямминг. — Мне действительно пора. На эту ночь — вы мои гости, ничто вам не грозит. Утром же настоятельно рекомендую бежать из города как можно быстрее и дальше. И раз уж совладали с треклятым замком — моя кладовая к вашим услугам.

Фигура призрачного хозяина трактира внезапно размылась, став чем-то вроде облака сигаретного дыма, и окончательно растаяла.

— Вот те нате, хрен в томате! — проворчал я и принялся расталкивать Хасиддо. Он маг, ему и разруливать.

Обложив меня для начала трехэтажным матом, товарищ все же выслушал историю о хозяине-призраке, после чего скомандовал:

— Спать, Корнеев!

— Но, Хас, он сказал…

— Спать, это я сказал! А на рассвете — в путь. Глядишь, успеем до этого их Ларгоса…

Хас сделал выразительное движение кистью, и я тут же отключился.

Товарищ разбудил меня, когда небо на востоке только начало светлеть. За завтраком, состоявшим из бутербродов и горячего, напоминавшего ячменный кофе, напитка, я раз за разом прокручивал в памяти ночную беседу. То, что призрак изъяснялся со мной чуть ли не тургеневским языком, особого удивления не вызывало. Общайся мы звуковой речью — все было бы иначе, а так, напрямую — мое сознание само трансформировало передаваемые Яммингом символы в нечто простое и понятное, хотя и несколько витиеватое. Надо же — «сударь»… Я мысленно усмехнулся и отсалютовал кружкой незримому Этошу.

Выбравшись на улицу, Хасиддо первым делом проверил направление и расстояние.

— Восемнадцать километров по прямой, — мрачно проинформировал он.

— Всего-то? — обрадовался я. — За три часа дойдем!

— Балбес, — покачал головой товарищ, — ты здешние улочки не видал? Нет тут прямых путей. Ладно, запоминай направление, будем добираться окольными, — и бодро зашагал вперед.

Весь день мы пробирались переулками, закоулками, прыгали через канавы. Несчастные восемнадцать километров по прямой в условиях Таллинга оказались гораздо длиннее. Несколько раз путь преграждали кованые ограды в переулках, провалы на улицах и просто обрушившиеся от ветхости дома. Приходилось искать обходные пути — снова и снова. К собственной гордости, я ни разу не потерял чувства направления и упорно шел к спасительному выходу из гиблого места. Когда на город опустились сумерки, я едва зубами не скрипел от отчаяния. Казалось вот он — выход, почти рядом, только руку протяни! Только где взять такую руку, чтоб через почти сплошной ряд домов протянуть? Тут улицы стали заметно опрятнее: сразу видно — престижный район, живут состоятельные люди. И камень под ногами ровненький, тесаный — не круглый булыжник, как всюду, и фонари уличные стоят, а промежутки между домами превращены в такие узкие щели, что протиснуться нечего и думать. Все правильно, в дорогой части города и безопасность должна быть на высоте. Чтоб в переулках ворье по ночам не пряталось от бдительного ока городской стражи. И тут я услышал скрип. Повизгивающий, резкий.

— Что за… — начал было я, но Хас властным жестом заставил меня заткнуться.