Сила позитивного мышления

За завтраком мой хозяин рассказывал об этих местах своей юности, указывая на разные достопримечательности, нарисованные на стенах этой комнаты. Потом он сказал: «Часто, сидя в этой столовой, я мысленно хожу от одного места к другому и восстанавливаю в памяти прошедшие годы. Например, я вспоминаю, как мальчишкой гулял по этим узким тропинкам босиком, и все еще помню ощущение чистой прохладной земли у себя между пальцами. Я вспоминаю, как удил рыбу в той речке, где водилась форель, — сколько раз в летний полдень! — и катался с этих холмов в зимнее время.

А вот церковь, которую я посещал в детстве. — Он усмехнулся и добавил: — Сколько длиннющих проповедей я выслушал в этой церкви, но всегда с благодарностью вспоминаю доброту тамошних людей и простоту и незатейливость их жизни. Я могу сидеть здесь и смотреть на эту церковь, и думать о тех гимнах, которые слушал там вместе с моими родителями, сидя на церковной скамье. Они давно уже похоронены на том кладбище за церковью, но мысленно я хожу туда и стою у их могил и слышу, как они разговаривают со мной, как в былые дни. Я очень устаю и иногда поддаюсь нервозности и напряжению, но мне помогают отвлечься эти тишина и возвращение к тому времени, когда разум мой был ничем не встревожен, а жизнь казалась новой и чистой. Это дает мне что-то, это дает мне покой».

Возможно, не все мы можем иметь такие столовые, расписанные фресками, но вы можете поместить их на ваших стенах мысленно, в своем разуме: картины самых прекрасных эпизодов из вашей жизни. Потратьте какое-то время на размышления над этими картинами. Неважно, насколько вы заняты или какая ответственность лежит на ваших плечах, — эта простая и вместе с тем уникальная практика, уже успешно проверенная на многих примерах, может оказать на вас очень позитивное воздействие. Это спокойная практика, спокойный путь к спокойствию разума.

В деле внутреннего спокойствия есть один фактор, который должен быть установлен в силу его особой важности. Я часто замечал, что люди, которые испытывают недостаток во внутреннем спокойствии, являются жертвами механизма самонаказания. В их жизни бывали случаи, когда они совершали какой-нибудь грех, и теперь их преследует чувство вины. Они искренне искали у Бога прощения, а милосердный Господь всегда простит любого, кто просит Его и делает это всерьез. Однако в человеческом разуме есть любопытный выверт, когда порою человек не может простить себя.

Он чувствует, что заслуживает наказания, и поэтому постоянно ожидает его. В результате он живет с неизменно мрачным предчувствием, что вот-вот что-то случится. Для того чтобы обрести спокойствие при таких обстоятельствах, ему приходится наращивать интенсивность своей деятельности. Ему кажется, что упорный труд даст некоторое освобождение от этого чувства вины. Один врач рассказал мне, что в его практике значительное число случаев нервных срывов исходило из чувства вины, которое пациент подсознательно пытался компенсировать чрезмерной рабочей нагрузкой. Такой пациент относил свой срыв за счет своего состояния, якобы подорванного чрезмерной работой. «Но, — сказал врач, — эти люди, скорее всего, не получили бы нервного срыва из-за переработки, если бы до того полностью освободились от чувства вины». Умиротворенности разума при таких обстоятельствах можно добиться путем избавления от чувства вины, равно как и напряжения, которое оно вызывает, исцеляющей терапией Христа.

В курортном отеле, куда я приехал на несколько дней, чтобы спокойно писать, я встретил одного человека из Нью-Йорка, с которым был немного знаком. Это был неуступчивый, упрямый и чрезвычайно нервный бизнесмен. Он сидел на солнышке в шезлонге.

По его приглашению я присел рядом, и мы немного поговорили.

«Рад видеть вас отдыхающим в этом красивом месте», — начал я. Он нервно ответил: «Ну да, я отдыхаю. Я слишком много работал дома. И сейчас нахожусь в ужасном напряжении. Дела доконали меня, я весь на нервах и не могу спать. Я ужасно раздражительный. Жена настояла на том, чтобы я поехал сюда на неделю. Врачи говорят, что у меня нет ничего особенного, мне только нужно перестроиться в своих мыслях и расслабиться. Но как, черт возьми, это сделать?» — воскликнул он. Затем бросил на меня жалобный взгляд. «Доктор, — сказал он, — я бы все отдал за то, чтобы обрести мир и покой. Это то, чего я хочу больше всего на свете».

Мы еще немного поговорили, и из разговора стало ясно, что он всегда боялся, что вот-вот случится что-то ужасное. На протяжении многих лет он жил в постоянном ожидании какого-нибудь зловещего события, в мрачном предчувствии, что что-то произойдет либо с его женой, либо с детьми, либо с их домом.