Я и Леардо, сумев однажды выйти из-под гипнотического оцепенения, навеянного Глядунами, уже не боялись их взглядов. На меня эти взгляды теперь вообще не действовали, а Лео… Он даже научился как бы впитывать в себя, аккумулировать в собственном взгляде магическую парализующую силу Глядунов. После того, как он несколько секунд пристально вглядывался в глаза какого-нибудь Глядуна, он приобретал на некоторое время способность и сам парализовывать собственным взглядом. Я же, сколько ни пытался, так и не смог этому научиться.
А Лео настойчиво развивал в себе эту неожиданно проявившуюся способность. Кроме нас с Лео взгляд Глядунов не мог больше выдержать никто, поэтому содержали их в отдельной закрытой комнате, слуги, ухаживающие за ними, заходили туда только в масках с перископами. Лео почти всё своё свободное время проводил в этой комнате, упорно тренируясь. Он даже возил с собой закрытую клетку с двумя, как он сам говорил, наиболее “пронзительными” Глядунами и “играл” с ними “в гляделки” даже в перерывах между боями. Во время боя он вовсю использовал свою способность парализовывать противников, но получалось это у него только с обычными, незомбированными людьми.
Тренировался Лео не только для боёв. Он явно что-то замышлял, но что именно, не хотел почему-то говорить, а я особенно и не настаивал.
После того, как в войну ввязались Чёрные Колдуны, дела наши шли неважно. Пожар войны разгорался всё сильнее, хотя сами Чёрные Колдуны участия в боях по–прежнему почти не принимали. Но их магические знания, невиданное оружие, монстры, над которыми у них была власть, делали своё дело. Очень многие люди добровольно стали сражаться на их стороне.
Его Великой Святомудрости удалось всё-таки расколоть людей на два враждебных лагеря. Правда, это произошло не так, как предполагал Леардо. Он опасался, что я буду объявлен порождением Дьявольских сил, и что общество расколется на тех, кто поверит Его Великой Святомудрости и на тех, кто будет верить, что я – представитель сил Божественных. Этого не случилось, хитрый и осторожный старик никем не объявлял меня, выжидал. И практически все относились ко мне чуть ли не как к Сыну Божьему (меня иногда именно так и называли). Практически никто не считал меня сторонником Дьявола, но сражались против меня многие.
Для многих людей было не так уж важно, на чьей стороне они – на стороне Добра или Зла, Бога или Дьявола. Гораздо важнее было оказаться на стороне более сильного, на стороне будущего победителя. А победить могущественных Чёрных Колдунов многим казалось совершенно невозможным делом.
Поэтому я вообще удивлялся, что не смотря ни на что, не смотря на наши тяжёлые военные поражения и огромные потери, ещё всё-таки очень многие верили в меня и не спешили меня предать. Поэтому приходилось держаться и мне, сражаться из последних сил. Если бы я сдался, это, как уверял Лео, привело бы только к усилению кровопролития. И означало бы предательство тех, кому всё-таки не всё равно, за что умирать.
Я чувствовал, что Лео был прав, поэтому держался. Несмотря на то, что было невыносимо видеть целые реки крови. Льющиеся вокруг меня и из-за меня.
Чёрные Колдуны выпустили против нас далеко не только Глядунов, с которыми мы быстро научились справляться и даже стали сами их использовать. Нам пришлось сражаться и с другими монстрами.
Особенно страшными в бою были Лесные Драконы – огромные ящерицы с пастью крокодилов, бегающие быстрее лошади, очень агрессивные и быстрые. Мечи, кроме моего, лишь царапали этих ящериц, остановить их копьём было практически невозможно, хитрые бестии не бросались на выставленные им навстречу копья, не нанизывали себя на них, как тот “тиранозавр” Лесного Владыки. Эти хватали пастью наконечники копий и ломали самые тяжёлые и прочные копья как спички. При этом люди, державшие копья, отлетали в сторону как кегли, сила у этих “крокодилов” была неимоверная.
Убить Лесных Драконов поначалу можно было только из арбалета, если попасть стрелой точно в глаз или в раскрытую пасть. Если же стрела попадала в другое место, она просто проскальзывала по гладкой и каменно прочной чешуе. Но попасть точно в глаз стремительному, резкому и неожиданному в движениях хищнику было крайне сложно, и эти чудовища поначалу действовали почти безнаказанно, нанося нам страшные потери. Противостоять им мог только я со своим волшебным Мечом и, гораздо лучше меня, – Леардо, который своим взглядом, вобравшим в себя силу Глядунов, мог на несколько секунд парализовывать и Лесных Драконов, и тогда их можно было застрелить или убить ударом копья в глаз.