Сила и соблазн

Остаток этого дня и последовавшие за ним девять дней Дирк делал все, чтобы Тина ощущала себя полностью счастливой. И если иногда его смех казался несколько напряженным, а объятия отдавали горечью, то одурманенная состоянием блаженства Тина не замечала этого.

Когда она очутилась за рулем машины и подъезжала к Нью-Йорку, было уже слишком поздно задавать вопросы: Дирк уехал из дома в Кейп Мэй задолго до того, как она проснулась в то утро.

Ухватившись за руль крепче после того, как она чуть-чуть не столкнулась с такси, Тина почувствовала, что щеки ее запылали при воспоминании о том, почему она проспала.

Они вернулись из последней поездки в Атлантик-Сити очень поздно, и она буквально кинулась в его объятия от избытка радости и возбуждения, вызванных тем, что она выиграла пятьдесят пять долларов в рулетку. Смеясь вместе с ней, Дирк подхватил ее на руки и поднялся наверх. Но смех умолк, когда он опустился рядом с ней на кровать, шепотом повторяя ее имя. Всю оставшуюся ночь до самого рассвета он почти не выпускал Тину из объятий, сгорая сам и сжигая ее в пламени своей любви.

Сейчас, возвращаясь в свою пустую квартиру и еще более пустую жизнь, Тина вздохнула при мысли, какой могла стать жизнь для нее и Дирка, будь его любовь к ней сильнее переполнявшей его горечи.

Вдали от Дирка время тянулось бесконечно. Но зато медленное течение дней привело Тину к одному определенному решению. Она не могла с уверенностью сказать, когда пришло это решение, но где-то на исходе третьей недели после их расставания она вдруг поняла, что в душе ее больше нет злости на Дирка. Теперь она просто любит его.

Когда она проснулась в то последнее утро их медового месяца одна и уже чувствуя себя одинокой, ее возмутила коротенькая записка, оставленная Дирком на подушке. Записка состояла всего из четырех слов, звучавших, как команда: «Рождественский вечер. Будь здесь».

Разочарованная, обескураженная, Тина в сердцах скомкала записку, но расправила ее, когда упаковала вещи и приготовилась к отъезду. Этот маленький клочок бумаги был единственным напоминанием о Дирке, которое она могла взять с собой. Аккуратно сложив смятый листок, Тина засунула его в сумочку; с тех пор эта записка постоянно была при ней.

Напряженность и ожидание, связанные с приближающимся праздником, возрастали, и настроение Тины менялось от плохого к худшему. Развешанные повсюду блестящие украшения, веселая музыка и смех вселяли в нее лишь уныние и тоску.

Убеждая себя, что ни в коем случае не станет делать этого, она тем не менее купила красивый, ручной работы свитер для Дирка в качестве рождественского подарка. Своим служащим она выписала рождественские премиальные чеки. И еще приобрела испанскую кружевную шаль для Бет.

Тина мало спала, а ела еще меньше. Она довела себя до такого состояния, что Поль Рамбо решил положить этому конец. Задержавшись в салоне после одного особенно суетливого дня, он решительно закрыл конторскую книгу, над которой трудилась Тина.

– Я хочу, чтобы ты выкатилась отсюда, – спокойно произнес он в ответ на сердитый взгляд Тины.

– Что? – пробормотала Тина, пораженная его поступком и словами.

– Причем как можно дальше, – с силой добавил Поль. – Посмотри на себя, Тина. – Наморщив лоб, он оглядел ее худую фигуру. – Бог мой, ты же стала такая хилая – физически и эмоционально, – что того и гляди развалишься от любого прикосновения.

– Я в полном порядке, – с жаром возразила Тина.

– Нет, дорогая. Ты совсем не в порядке. Ты на грани истощения, и я больше не желаю наблюдать это. Мне кажется, тебе пора ехать домой.

– В пустую квартиру? – Тина задыхалась от подступающих рыданий.

Поль мягко улыбнулся.

– Нет, Тина. К своему банкиру.

– Поль, ты не понимаешь.

– Правильно. Но я понимаю одно: если вы двое не разберетесь со своими проблемами, ты попадешь в больницу. – Поль наклонился и взял Тину за подбородок. – Осталось два дня до праздника. Я справлюсь со всем. Поезжай домой, Тина. Домой, в Кейп Мэй. Помирись с мужем… и с собой.

Мир. Да. Где-то около трех часов ночи Тина решила, что, наверное, пора заключить хоть какой-то мир с Дирком. Она выдержала пять лет необъявленной войны, холодной и горячей, она слишком устала, чтобы продолжать борьбу. Поль был прав: пора ей отправляться домой.

На следующее утро, усталая, взвинченная и полная тревоги, Тина позвонила в салон и попросила позвать Поля. Услышав его голос, она выпалила:

– Ты еще хочешь купить салон?

– Да, – кратко ответил Поль. – Ты решила продать его?

– Да, – столь же кратко отозвалась Тина.

В трубке прозвучал вздох облегчения.

– Я уверен, что ты поступаешь правильно, дорогая. Каждому мужчине нравится считать, что для своей женщины он на первом месте. И каким бы крутым ни был Дирк, я не сомневаюсь, что он ничем не отличается от прочих мужчин. И я знаю, что он любит тебя.

– Можно мне будет поплакать на твоем плече, если окажется, что ты не прав? – робко спросила Тина.

– Я сделаю лучше, – совершенно серьезно предложил Поль. – Ты только позови – я приеду и размажу его по полу.