Сила и соблазн

– Очень возможно. – Дирк помолчал немного, затем поднялся и посмотрел ей прямо в глаза. – Но возврата нет, нет выхода. – Несмотря на неумолимую решимость в его глазах, пальцы его дрожали, когда он нежно отвел ее волосы от виска. – Хочешь ты этого или нет, Тина, но нас связывают какие-то узы, эмоциональные и физические. Я никогда не верил в судьбу, но… – Он замолчал и пожал плечами. Его улыбка больно ранила Тину. – Кто знает, может быть, мы оба отрабатываем друг на друге нашу карму.

Судьба? Карма? Тина задрожала. Она отодвинулась от него, с усилием встала и стряхнула песок с платья.

– Но это нелепо. Мы управляем своей судьбой, и ты знаешь это. – Она хотела бы, чтобы в ее голосе было больше уверенности.

– Разве? – Дирк усмехнулся и вскочил на ноги. – Тогда как ты объяснишь ту страсть, которая продолжает притягивать нас друг к другу.

– Просто сексуальное влечение, – Тина отчеканила эти слова с гордо поднятой головой. – Мощная реакция химических веществ наших организмов.

Дирк расхохотался.

– Ну и ну! – воскликнул он, подавляя новый взрыв смеха. – И если ты думаешь, что я буду отрицать, что все эти химические вещества возбуждают меня, ты сильно ошибаешься. – С озорной усмешкой он обнял ее за шею и притянул к себе. – Сексуальное влечение, химия или что бы там ни было, но ты выйдешь за меня замуж. Разве нет? – Он коснулся губами уголка ее рта.

Тина ощутила во рту трепет, который потом медленно стал распространяться по всему телу. Она тихо вздохнула, покоряясь, и повернула голову к его губам. И испытала страшное разочарование, когда Дирк поднял голову, так и не поцеловав ее.

– Ну, так как? – В ожидании ответа он провел кончиком языка по ее губам.

– Дирк! – Возглас Тины был наполовину протестом, наполовину мольбой.

– Ты выйдешь за меня?

– Да, – она прильнула к его губам. – Да, – простонала она, раскрывая губы под напором его языка. – Да.

Тина не представляла, к чему приведет этот поцелуй, – да это было и неважно! Предавшись страсти под яростным напором Дирка, она очень скоро потеряла и способность мыслить, и даже инстинкт самосохранения. Она вложила все свое желание и отчаяние в этот поцелуй. Именно Дирк, явно потрясенный Дирк, спас Тину от самой себя.

Оборвав поцелуй, он отодвинул ее от себя, глядя в ее объятые страстью глаза.

– Боже, Тина! – В голосе Дирка прозвучала боль. – Надеюсь, теперь ты признаешь, что между нами не только физическое влечение?

Тина чувствовала возбуждение в его дрожащих пальцах, которыми он держал ее за плечи. Тяжело дыша, она закрыла глаза.

– Дирк… Нет… – Это было все, что она смогла выговорить.

– Да. – Дирк слегка встряхнул ее за плечи. – Ты признаешь это, потому что у тебя, как и у меня, нет выбора.

– Ты ошибаешься! – Потрясенная этим заявлением, Тина широко открыла глаза. И чуть не зажмурилась снова – чтобы отгородиться от блеска его волос в лунном свете, от пронзительной голубизны его взгляда.

– Нет, Тина, я не ошибаюсь. Я, как и ты, мог бы сдержать простое физическое влечение. Но это нечто гораздо более сильное, более сложное, и ты знаешь это. Нет, дорогая, это скорее одержимость.

– Дирк! – не желая соглашаться, в отчаянии вскрикнула она.

– Успокойся, любовь моя. – Она дрожала всем телом, и Дирк нежно привлек ее к себе. – Прими это как неизбежность. Мы попробовали вкус запретного плода. И мы одержимы желанием насладиться всем яблоком.

Одержимость.

Это единственное слово не давало ей уснуть. Ее бросало то в жар, то в холод. Она то подтягивала простыни к лицу, то через минуту сбрасывала их.

Неужели она одержима потребностью принадлежать своему другу, своему кумиру, своему любовнику – и владеть им? Повернувшись на бок, Тина поднесла руку к глазам и вытерла непрошеные слезы. Сейчас не время плакать, сейчас время серьезно подумать.

Когда у нее все смешалось в голове? Устало вздохнув, Тина повернулась на другой бок. В день отъезда из Нью-Йорка цель ее была ясна, решение принято твердо. Уверенная в себе, она совершенно не сомневалась в возможности получить то, что ей нужно.

Сейчас Тина поняла, что допустила две явные ошибки в своих расчетах. Во-первых, она совершенно забыла, каким непреклонным и упрямым может быть Дирк… Во-вторых, по собственной глупости убедила себя, будто питает к нему ненависть.

Она удивилась собственному самообману и медленно покачала головой. Да проживи она хоть тысячу лет, она не могла возненавидеть Дирка. Она могла злиться на него, иногда сильно. Но ненавидеть?

Звук, похожий не то на рыдание, не то на смех, нарушил тишину спальни. Ведь даже человек самых средних умственных способностей мог бы определить разницу между злостью и ненавистью. Конечно, если только данному человеку не хотелось уйти от правды, которая скрывалась за этой злостью.

А правдой этой была любовь, настолько сильная, что даже холодность Дирка не смогла ее убить. Так можно ли назвать это чувство одержимостью?

Да.

Выбравшись из кровати, Тина бродила по комнате, как зверь в клетке; только решетки, ограждающие ее, были мысленными.