Сила Единства

Он хватает меня за голову, гладит мое лицо и бросает вниз, на каменный пол.

«Ты будешь последним, Питтакус», - говорит он.

Кровь течет в мои глаза. Ошеломленный, обескураженный, я пытаюсь встать на колени, когда Сетракус Ра преследует моих друзей.

Мы не сможем победить.

Марина поднимает руки, и стена сплошного льда отделяет ее и Девятого от Сетракуса Ра. Могадорец вздыхает, раздражается и ударяет прямо сквозь него.

Пока это происходит, я использую свою телепатию. Нужно найти Адама. В разгар битвы до сих пор мне не приходило в голову, что Шестая и он до сих пор не появлялись. Возможно, по какой-то причине она вернулась на военный корабль с Адамом, я позволяю себе ненадолго надеяться.

Ничего. Я не могу найти ум Адама.

Или Шестой.

Несколько секунд проходит телепатически, но это похоже на вечность поиска. Наконец, мне удается связаться с Эллой, все еще плавающей над горой на нашем военном корабле. Тревога, исходящая из ее ума, ощущается сразу, как только мы подключаемся. Она ждет моих вопросов.

Адам…Адам упал в пропасть с Фири Дун-Ра, говорит мне Элла. И Шестая, ей больно и плохо. Я думаю, что она без сознания.

Черт возьми.

Я переключаюсь от мыслей Эллы к Сэму. Я чувствую его там, шагающим взад-вперед, наблюдающим за темным входом на могадорскую базу через окна военного корабля.

Сэм. Я прилагаю усилия, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Как будто мои друзья не умирают. Как будто я не проиграю эту войну.

Мне нужно, чтобы ты сделал что-то для меня.

Джон? Его разум практически прыгает в мою сторону. Весь наш разговор происходит в пространстве одного из его нервных шагов, его нога останавливается над полом моста. Что происходит? Элла ничего не говорит.

Мне нужно, чтобы ты сделал что-то для меня.

Что угодно!

Используй свое Наследие. Скомандуй кораблю уничтожить гору.

… Что?

Изображения вспыхивают в мыслях Сэма. Он и я идем по коридору средней школы Парадайза. Девятый хватает его, роняя между стойками. Ярче всего вспыхивает, когда он и Шестая стояли на захватывающей вершине где-то, глядя на кристально чистый океан.

Это единственный способ остановить его, Сэм. Он сильный, но мы можем заманить его сюда!

Нет! Я не буду! Пока вы все еще там!

Вся эта телепатия происходит со скоростью мысли, когда я поднимаюсь на ноги, пока Сетракус Ра двигается к Марине и Девятому. У меня нет времени, хотя он там; Мне нужно действовать.

«Вставай, Девятый, идем», - умоляет Марина, все еще пытаясь исцелить мертвую плоть руки.

Держа Сэма в своем уме, позволяя ему увидеть то, что вижу я, я лечу в направлении Сетракуса Ра, надеясь выиграть для Марины еще времени.

Он опережает меня. Обхватывает меня силой, которая трескает мою челюсть и посылает меня врезаться в пол пещеры, пробираясь сквозь сломанные осколки ледяной стены Марины.

Девять все еще на земле, стонет и трясется, вероятно, впав в шок. Марина прижимает обе руки к культе. Тем не менее, наши исцеляющие Наследия не могут вырастить руку. Мы ничего не можем сделать.

Сетракус Ра хватает Марину за волосы и дергает ее. Она брыкается, размахивая руками, пытаясь попасть по его лицу. Она попадает точно в место, которое Девятый отрезал лезвием Ворона всего минуту назад.

Сетракус Ра бросает ее, откидывая и хватаясь за щеку.

Эта часть его лица движется, черное масло держащее его вместе, уходит в тело.

Мы с Мариной переглядываемся.

Что ты сделал? Моя мысль мгновенно обращается к ней.

Исцеление! она отвечает. Я все еще использовала свое исцеление!

Я помню Нью-Йорк, прямо перед вторжением. Министр обороны Сандерсон и черный ил пробиравшийся сквозь его вены. Это заняло несколько минут, и это было изнурительно, но я смог выжечь этот кусок ила из его тела, используя исцеление.

Мы можем убить Сетракуса Ра. Нам просто нужно снова сделать его Лориенцем. Мы должны изгнать эти Изменения и уничтожить то, что осталось от человека.

У Марины уже появилась идея. Когда Сетракус Ра восстанавливается, она бежит вперед, протягивая руку в его сторону.

Сетракус Ра отходит. Он ловит ее за локоть и изгибается, заводя руку Марины за спину и вывихивая плечо. Затем он режет ее лицо когтями, оставляя по диагонали четыре глубоких царапины. Между тем, его собственное изуродованное лицо уже восстановлено илом.