Сиятельный

Сев за руль, я с непривычки слишком сильно утопил педаль газа, и броневик неожиданно резво прыгнул вперед, снес ворота и едва не вылетел в кювет. Пробуксовывая в глубокой грязи, самоходный экипаж рывками вернулся на дорогу, а только он, понемногу набирая скорость, покатил прочь, как позади жахнул мощный взрыв! Крышу склада приподняло, первый этаж разметало по полю горящими щепками и кирпичными осколками. Новый взрыв — и от арсенала остались дымящиеся руины.

«Будет непросто определить, сколько человек находилось внутри», — решил я, потом вспомнил об угнанном броневике и расстроился собственной непредусмотрительности.

Но не возвращаться же в город по такой погоде пешком?

Тут доехать бы…

5

Броневик я загнал в каретный сарай.

Чумное имение не то место, где следует опасаться обыска; в проклятии есть свои преимущества.

В доме я попросил дворецкого отнести брезентовый сверток на ледник, сам прошел в гостиную, из которой доносились странные скрежетания.

Как оказалось, Елизавета-Мария сидела в кресле и размеренными движениями точильного камня правила режущую кромку сабли. На меня суккуб даже не взглянула.

Я негнущимися пальцами расстегнул куртку, отдал ее вернувшемуся с ледника Теодору, ему же протянул мокрый котелок.

— Растопи котел в ванной комнате. И еще мне понадобится мазь от ожогов, — предупредил дворецкого, прежде чем тот ушел.

— Ты опять не ночевал дома, — произнесла Елизавета-Мария обвиняющим тоном, ни на миг не прекращая своего занятия. Вжик-вжик, вжик-вжик.

— Не ночевал, — подтвердил я.

— И пропустил обед.

— Пропустил.

— Если я не буду знать, где тебя искать, не смогу помочь.

Помочь? Суккуб — мне?

Я чуть не расхохотался в голос.

— С чего такая забота? — спросил, прислонясь к дверному косяку. — Разве моя безвременная кончина тебя не устроит?

Суккуб подняла голову, и сквозь личину симпатичной девушки на миг проступил образ чуждого этому миру создания.

— Мне не выгодна твоя смерть, — заявила Елизавета-Мария и, видя мое недоверие, уточнила: — Прямо сейчас.

— Увяз недостаточно глубоко?

— Недостаточно, — подтвердила девушка. — Лео, твоя преждевременная кончина расстроит нас обоих, поэтому прошу — ставь меня в известность о своих планах на день.

— Всенепременно, — усмехнулся я и указал на живые цветы в вазе. — Выбиралась в город в такое ненастье?

— Еда в этот дом сама по себе не приходит.

— Обошлись бы.

— Вовсе нет, — уверила меня Елизавета-Мария, — правильное питание — залог крепкого здоровья. — Она отложила точильный брусок и спросила: — Расскажешь, где пропадал всю ночь?

— В самом безопасном месте на свете — Ньютон-Маркте.

— Проблемы с коллегами?

— Ничего серьезного, — ответил я, отлипая от дверного косяка. — Что не так с саблей?

Елизавета-Мария возмущенно фыркнула:

— Оружие требует ухода, Лео! Она была просто в ужасном состоянии!

Я кивнул, но достаточной для столь усердной работы эту причину все же не счел.

— Что еще?

— Твой лепрекон! — прорычала девушка, и глаза ее загорелись недобрым огнем. — Он шныряет по дому, вынюхивает, подсматривает за мной в ванной, ворует вино! Это просто сводит с ума! Я поймаю его и порублю на куски!

При этих словах штора дальнего окна колыхнулась, и тихий шорох сложился в самодовольное:

— Драть!

Впрочем, всему виной мог быть сквозняк и звон в ушах.

— Уверена, что его проймет обычная сталь? — спросил я напоследок.

— Обычная сталь? — тихонько рассмеялась Елизавета-Мария. — Твой дед изрядно потрудился, напитывая саблю кровью и смертью. Поверь, она упокоит даже демона!

— Отлично! — кивнул я. — Если поймаешь этого фигляра, начни с ног. Укороти пальцы до размера башмаков.

— Непременно, — пообещала девушка. — Но не могу гарантировать, что ограничусь только этим.

— Проверь за шторой, — посоветовал тогда я и вышел в коридор.

Некоторые вещи нельзя спускать даже друзьям, хоть воображаемым, хоть нет.

Из гостиной донесся пронзительный визг и грохот перевернутого кресла; я только покачал головой и, тяжело опираясь на перила лестницы, поднялся на третий этаж. В ванной комнате постоял перед зеркалом, бездумно глядя на отражение своей осунувшейся физиономии, затем избавился от одежды и вдруг понял, что мыться просто не осталось сил. Смазал целебной мазью ожоги на запястьях и лодыжках, ушел в спальню и завалился спать.

Проснулся глубоким вечером. Долго лежал на кровати и бездумно смотрел в потолок, потом заставил себя подняться и закрыть окна. Голову словно набили ватой, во рту стоял мерзкий привкус засахаренных слив, но в целом самочувствие никаких неприятных сюрпризов не преподнесло.

Просто поспал на закате, только и всего.

Поспал на закате, получил по голове, подергался от электрических разрядов…

Плевать!

Остался жив — и ладно. Не все могут похвастаться тем же.

Я отправился в ванную, наскоро сполоснулся и вновь смазал волдыри ожогов целебной мазью. Потом намотал вокруг бедер полотенце и босиком дошлепал до спальни, а там уже хозяйничала Елизавета-Мария. На прикроватную тумбочку она выставила поднос с накрытым крышкой блюдом, чайничком и корзинкой нарезанного на куски лимонного кекса.