Сияние севера

Не дождавшись от Горазда каких-либо комментариев, ректор вздохнул и закончил: -По результатам общего выпускного экзамена двадцать второе место. Из, без малого, шести сотен выпускников. Довольно неплохо.

Достав из ящика стола электронное удостоверение, написанное на «умной» бумаге, дополнительно защищённое прочными корочками, ректор положил его на стол перед Гораздом.

-Поздравляю кадет, теперь вы офицер. Сегодняшним днём вы прозываетесь на военную службу в звании младшего лейтенанта. Вся информации о части назначения, времени, месте прибытия уже загружена в документ.

Видя, что Горазд так и стоит, ректор немного печально усмехнулся и поторопил: -Что же вы, младший лейтенант. Возьмите документ.

Крайне поражённый тем фактом, что он теперь настоящий офицер, а не кадет, Горазд несмело протянул руку, но тут же отдёрнул.

-Как же ритуал принесения присяги?

-Слова формальны, -отмахнулся ректор и внимательно посмотрел на бывшего кадета: -Настоящая готовность должна быть в сердце. Ты ведь клянёшься, младший лейтенант?

-Клянусь! -горячо пообещал Горазд.

-Тогда бери документ.

Из-за прочных корочек удостоверение выглядело массивным. Ходили слухи, которые вовсе даже не слухи, что эти корочки могут выдержать пистолетный выстрел в упор. Поэтому многие их и носили в кармане напротив сердца.

Открыв первое, настоящее удостоверение, Горазд провёл пальцем по листку умной бумаги внутри. На свету тот едва заметно переливался, подтверждая свою подлинность. В правом нижнем углу мягко пульсировал значок, коснувшись которого он сможет получить точные сведения о своём назначении. Причём если бы удостоверение попало в чужие руки, то оно просто бы заблокировалось.

-Служу… - начал было Горазда, от избытка чувств собираясь ответить громко, как на плацу

-Тише, -попросил ректор, поднимаясь из-за стола. -Не надо громких слов.

В тишине кабинета, когда ректор наступал на бионических протез, звук получался тяжелее и глуше, чем от прикосновения его настоящей ноги к полу. Горазд подумал, что сейчас ректор протянет ему руку чтобы пожать как офицер офицеру. Как во время настоящей торжественной церемонии, на которую он не попал. Но вместо этого не такой уж старый, но при этом полностью седой, до самого последнего волоска, полковник танковых войск исполняющий обязанности ректора лимбяяхской академии вдруг молча обнял Горазда. Прижимая его к груди как мог бы прижать кого-нибудь из своих настоящих сыновей, если бы хоть один из них ещё оставался в живых.

-Просто постарайся не погибнуть в первый месяц. Дальше будет легче, -напутствовал ректор.

Не зная, что ему следует делать, Горазд молча стоял. Поэтому, когда ректор сказал «иди», он просто отдал честь и вышел из кабинета. Горазд прошёл мимо секретаря ректора, почти такого же седого, как сам ректор и вышел в коридор.

Только там, в коридоре, где уже был слышен издаваемый младшекурсниками топот при перемещении между учебными классами этажом ниже, он нашёл в себе силы упасть на скамью и только тогда попытался обдумать произошедшее.

Ректор, страшный и ужасный, гроза любого кадета, его обнял? Ещё вчера Горазд мечтал пожать руку этому человеку, как им рассказывали на уроках истории войны вторжения, девять лет назад возглавившему прорыв из окружённой Москвы. Последний конвой должен был уходить из уже почти захваченного демонами города. Им предстояло пробиваться через половину страны, через занятые противником территории, вывозя последние наработки спешно образованного института изучения сверхъестественных существ, самих учёных и несколько тысяч моковских детей, кого только смогли взять тогда с собой. Возглавляемый будущим ректором конвой прорвал цепь окружения, как раскалённая игла прошёл через уже захваченные демонами области, успешно выйдя к удерживаемому остатками российской армии «поясу жизни» на севере: Анадырь-Якутск-Мирный-Норильск-Новый Урегой-Салехард-Воркута-Мурманск.

В душе Горазда царило смятение. Когда ректор обнял его, юноша вдруг, с удивлением понял, что он оказывается почти сравнялся в росте с грозным ректором и прославленным полковником. А то уже будет и немного повыше.

Горазда никто не обнимал уже целых десять лет. С тех пор, как оставшийся в Новосибирске отец, используя всё своё влияние и связи, добился для шестилетнего Горазда места в специальном эвакуационном отряде вывозящем из города семьи военных. Этот момент сильно волновал юношу. Каждый раз, когда он вспоминал лица отца или матери, невольно приходили в голову мысли о том ребёнке, чьё место он занял в спешно уходящем специальном эвакуационном конвое. Кем он был? Сын какого-то военного? Последний специальный конвой вывозил людей по списку и только деньги отца, тогда всё ещё что-то значащие, позволили Горазду занять место неизвестного ему человека.

Но сейчас не об этом. Горазд встряхнул головой. Что с ним такое, того и гляди потеряет сознание будто какая-нибудь впечатлительная барышня!