Сигналы

Версия эта, при всей своей жуткости, немедленно закрепилась в умах: во-первых, золотоискателей, в особенности доморощенных, недолюбливали и ждали от них любой гадости, да вдобавок Ходырин был не местный, он приехал якобы поохотиться из Астрахани, а зачем из Астрахани ездить в Перов? Арбузов там, может быть, не хватает? Как бы то ни было, по факту исчезновения Сырухина живенько возбудили уголовное дело, по которому двое спасшихся покамест проходили свидетелями, — но после первого же допроса они бесследно исчезли из больницы, где проходили восстановление после двухмесячных блужданий по тайге, и тут уж растворились бесследно. У любовницы Моренова не было никаких сведений о сердешном друге — она лукавила, конечно, это видно было по наглым ее глазам, обыскали ее перовскую квартиру и дом в поселке Треухино, где жили ее родители, подпол прошли с фонарем, все было чисто. Может быть, они ушли обратно в тайгу, теперь уже навсегда, а может, просто затерялись на бескрайних просторах Свердловской области; в России очень много всего пропадает, почти все навеки, а если и обнаруживается, то по чистой случайности. Иной человек уйдет из дому якобы по грибы, на самом же деле мыть золото, или поедет к любовнице, допустим, в город Актюбинск, ныне Актобе, — а обнаружит себя вдруг в Ахтарске, сидящим на скамейке городского автовокзала, причем сидит он там явно не первый день и ничего не помнит. Где был, кого за это время съел? Жива ли полюбовница в Актюбинске или он оттого и потерял память, что сожрал ее в припадке бешеной ревности и теперь скрывается от правосудия? Иной человек шел в комнату, попал в другую, за триста километров, а почему туда попал — сказать не может, пришла внезапная блажь; двадцать лет спустя вернулся на родное пепелище — семья давно уехала, соседи позабыли, — и с ужасом узнал, что никто его не искал: дело возбуждается по факту трупа, а факта трупа нет, еще не умер или не нашли; пропавшего без вести взрослого мужика не станут искать никакие добровольцы, это девочку малолетнюю ищут с собаками по всему району, подвергают самосуду отчима, который нехорошо на нее поглядывал и наверняка растлил где-то в лесополосе, и находят несчастную через двадцать лет почтенной матерью семейства, почему-то в удивительном поселке с названием Примыкание, Саратовской области; что заставило ее туда примкнуть, или туда все примыкают, кого вдруг закружило по России? Из Карабулака в Октябрьск выехал на поезде некто повидаться с теткой, которая его растила, но по дороге встретил женщину своей мечты, та его опоила, раздела, разула, пихнула в полусознательном состоянии в автобус Равенство — Черные Камни, он по дороге встретил женщину своей мечты, та его накормила, одела, обула, он через год поехал с ней в город покупать новые штаны и другую одежду, в магазине встретил женщину своей мечты, та была пропойца и шлюха, пила с грузчиками, грузчики его избили, раздели, разули, он очнулся в доме у тетки, подобравшей его на улице, но не узнал старуху и только все повторял «Не буду, не буду». Какой роман можно было бы об этом написать, какой скучный, бесконечный, никому не нужный роман, в котором никому не нужные герои ездят по неотличимым местам, и встреча с незнакомцем отличается от встречи с родственником только тем, что родственник при встрече иногда выставляет соленья! Никого нельзя найти, все пошли и не вернулись, особенно если человек ушел из больницы с явным и понятным намерением никогда туда не возвращаться. И в Перове забыли про Сырухина, потому что он был водопроводчик, человек, которого мало кто помнит в лицо.

— Это значит, они в июне там были, — рассуждал Савельев. — У Лосьвы. Но ведь дотуда… я полагаю, километров тридцать?

— Нет, поменьше, — сдержанно отвечал Ратманов, страшно недовольный тем, что его отвлекли от действительно важной темы. — Увидите своего Сырухина, никуда не денется. Но учтите, у него действительно плохо с головой.

— Надо ему объяснить, что он никого не съел, — долдонил Тихонов.

— Может, и не надо, — сказал Ратманов. — Недоразвитому, примитивному человеку нужно чувство вины. А сейчас, дорогие друзья, — спектакль!

И они отправились в гостиницу, где предполагалась крепостная премьера.

6

Царь Вакула обходил советников, и один оказывался нем, другой слеп, а третий глух; играли вяло, но старательно, суфлер из первого ряда подсказывал текст, и больше всего это было похоже на больничный утренник с клоунами. Тихонов, не отрываясь, смотрел на Сырухина: да, это был он, знакомый по фотографиям в «Глобусе», пропавший и, как считалось, сожранный. Следов истощения уже не было заметно, он даже округлился немного и старательно изображал глупого царя из мультиков. Разумеется, никаких актерских талантов у него не было — во всем его хохмачестве чувствовалась постоянная натуга; он явно чего-то боялся и ни на секунду не забывал об опасности. Это, впрочем, было вполне по роли. Сам Ратманов с мягкой самоиронией сыграл Трумфа — и его центральный монолог сопровождался аплодисментом, на который он ответил шутовским расклоном: