Сидящие у рва

И вернулся в хижину. Он знал, что сделают сейчас с этим стариком. Но хотел забыть обо всем.

Он думал о вчерашнем лекаре. Это был странный юноша, в обычной одежде сенгорцев, босоногий, но в высокой конусовидной шляпе.

Юноша, вопреки ожиданию Берсея, не стал предлагать чудодейственных эликсиров. Вместо этого он попросил разрешения встать за спиной Берсея. Под пристальным наблюдением Аммара он стал скрести над головой Берсея двумя оловянными ложками и что — то бормотать.

Берсей велел запереть юношу в одной из хижин, напоить и накормить.

Как ни странно, после этого лечения стало легче. Боль не ушла, но как бы притупилась. Красная влага перед глазами рассосалась; лишь слева остался розоватый лоскут, который не мешал Берсею смотреть.

Утром тоже не было привычной уже тошноты. И хотя и полного здоровья Берсей не ощущал, — было легче. Чувства притупились, и ушла тревога.

Когда послов-сенгорцев увели, Берсей снова велел позвать лекаря.

Юноша явился.

— Лечи! — приказал Берсей, усаживаясь, как накануне, спиной к нему.

Послышались шорох, потом удар и сдавленный крик. Берсей обернулся: лекарь лежал на полу, прижатый коленом Аммара. Тут же валялись два небольших ножа, выточенных из ложек.

Аммар не рассчитал или действительно хотел убить лекаря; юноша закатил глаза и забился в агонии.

Берсей подобрал одну из ложек. Он где-то уже видел такие.

Подумал. Но не смог вспомнить. Оловянные, из дрянного металла.

Их легко можно было заточить с помощью камня. Но лекарь постарался: ножи оказались достаточно острыми.

— Убери его, — сказал Берсей Аммару. — Если он еще дышит — сохрани ему жизнь.

* * *

Потом над Сенгором повис многоголосый вопль. Это выводили из города женщин и детей, предназначенных для продажи. Берсей вышел на берег реки. Было жарко, он сбросил накидку, оставшись в простой длинной рубахе с поясом.

— Почему они так кричат? — проговорил он, как бы рассуждая сам с собой. — Может быть, с ними плохо обращаются?

Он повернулся к Аммару:

— Их полосуют кнутами? Отнимают младенцев?

— Нет, повелитель… — растерянно пробормотал Аммар. — Прикажешь посмотреть?

Берсей не ответил. Он присел к самой воде. Река затопила часть поселка; в воде плавал мусор. Берсей разглядел тряпичную куколку, плававшую легко, как поплавок. Тряпки были намотаны на кусок шпажника, нарисованная углем смешная рожица наполовину смылась водой.

Со стороны города показался всадник, несшийся во весь опор. Он подлетел к выбежавшим навстречу телохранителям Берсея, спешился, и бегом устремился к берегу.

— Темник! Тысячник Харр приветствует тебя! — он торопливо отдал честь и протянул каменный футляр.

Берсей отвинтил герметичную крышку, вытащил короткий свиток.

Он читал, но лицо его ничего не выражало. Взглянул на нарочного.

— Ты сотник? Ты получишь награду и будешь первым в резерве на перевод в полутысячники…

Он отвернулся и, кажется, забыл о донесении. Он снова смотрел на куклу, которую волна подогнала к самому берегу. Кукла улыбалась ему половиной нарисованного рта.

* * *

Вернувшись в хижину, Берсей спросил:

— Тот лекарь еще жив?

— Отлеживается под охраной, — ответил Аммар.

— Хорошо. Выведи его из поселка. Дай ему нашу охранную грамоту и коня. И отпусти… Да, еще вот что. Я должен наградить его.

Передай ему этот кошель.

Берсей кивнул на кожаный кошель, лежавший на столе.

Аммар выслушал приказание молча. Молча поклонился и двинулся к выходу.

— Это еще не все, — остановил его Берсей. — Перед этим сделай еще вот что: разыщи и позови Руаба. Разговор без свидетелей.

Аммар снова поклонился, ничем не выдав удивления и исчез.

Руаб явился сразу же, не заставив себя ждать. Значит, он не был занят дележом награбленного, и не предавался садистским утехам, топя горожан.

— От Харра получено известие: ему удалось полностью разгромить банду намутцев, одну из тех, что преследовала нас все это время, — сказал Берсей.

— Ушаган! — широкое лицо начальника агемы расплылось в улыбке.

— Лухар, чей отряд был разбит две ночи назад, выследил намутцев, скрывавшихся на берегу озера Амайва. Почему-то наши разведчики не знали об этом гнезде… Или знали, Руаб?

Берсей в упор взглянул на Руаба. Тысячник побледнел и открыл было рот, но Берсей поднял руку.

— Нет, я ни в чем не подозреваю тебя. Речь о другом. В честь великой победы Харра я решил помиловать этот город.

Руаб снова открыл рот — но уже от удивления.

— Повелитель… — выговорил он, — невольников уже грузят на корабли, часть из них отплыла в Каффар… Многие жители убиты, в том числе весь их городской совет — их утопили прямо на пристани, связав одной веревкой…

— Не надо экономить на веревках, — задумчиво проговорил Берсей. — Значит, требуется вернуть корабли, выпустить всех, вывести из города войска, кроме необходимых охранных отрядов…

Руаб молчал.

— Ты справишься, не так ли?.. Предупреди Барраха. Понимаю, что дело необычное, но и повод необычен. Намутцы пролили столько крови, что она запятнала и нас.

Руаб подумал и поклонился.