Сид и Ненси (СИ)

— А ты вообще чем обычно занимаешься? Ну, я имею в виду — что обычно делаешь в свободное время?

Сид только пожал плечами: разговор явно не доставлял ему удовольствия.

— Да ладно! Прямо-таки ничего?! Даже фильмов никаких не смотришь? — изумленно воскликнула Таня, внезапно перейдя на чистый русский.

Сид покачал головой.

— "Сид и Ненси" хотя бы видел? — совсем уже обиженно поинтересовалась девочка.

Сид снова покачал головой.

— А я вот недавно видела, — с некоторой гордостью сообщила Таня и при этом коварно улыбнулась, ожидая, видимо, что Сид начнет завидовать ей. — Такой классный фильм!

Сид снова пожал плечами и отвернулся. Таня вдруг резко схватила его за руку чуть повыше запястья и сжала ее так, что он испуганно вскрикнул.

— Слушай, а у вас в деревне есть старые заброшенные дома? Ну, те самые, где еще обычно водятся всякие призраки и души прежних хозяев? Ну, разве совсем нет? — удивленно спросила она, когда Сид недоуменно взглянул на нее. Затем вдруг, приняв какое-то решение, она резко вскочила, отряхивая с платья прилипший мусор, куски листьев и стеблей.

— А ну пойдем, — произнесла она тоном, не допускающим возражений. Сид, неловко опираясь руками о землю, встал, никак не беря в толк, чего она от него хочет. Таня уже волокла его за собой в сторону деревни, где еще сегодня утром его настигла буйная компания. Но — странное дело! — теперь, рядом со "странной девчонкой" Сид уже совсем не ощущал того страха, который он обычно испытывал, когда помимо воли шел в деревню. Безо всяких препятствий они миновали развилку. Когда Сид мельком взглянул на дуб с веревкой, по-прежнему болтавшейся на его ветке, внутри у него все помутилось, перед глазами бешено замелькали разноцветные круги. Усилием воли он подавил в себе внутренний страх и поднял глаза на Таню. И, как только он увидел ее веселое возбужденное лицо, сияющие какой-то недетской радостью глаза, две темные косички, хлещущие ее по шее и щекам, то почему-то почувствовал тепло внутри, и все страхи мгновенно исчезли.

Деревня была погружена во мрак. Кое-где в домах, правда, желтели прямоугольники незанавешанных окон, и Сиду становилось грустно, когда он случайно взглядывал на них. Все-таки там внутри уютно, спокойно, не нужно никуда нестись вприпрыжку. Вся семья небось собралась у очага, дедушка в кресле-качалке читает газету, дети возятся на ковре со своими играми, мать и отец тоже заняты каждый своим делом. Сид часто видел такое на цветных картинках в книжках и недоумевал, почему у них дома никогда не бывает так. Здесь же, в прохладном сумраке, вдали от дома, от родных людей, посреди чужого и враждебного ему мира, но рядом с почти незнакомой девочкой он чувствовал какое-то непонятное головокружительное чувство, когда хотелось творить безумные вещи. И, когда они остановились возле крайнего дома, у него прямо-таки захватило дух от волнения и все внутри похолодело.

Это был единственный необитаемый во всей деревне дом. Хозяева покинули его задолго до того, как Виктор и его семья поселились на Северном холме. С тех пор дом стал как будто бы проклятым — никто не желал поселяться в нем. Даже сносить его не стали, словно бы боясь потревожить обитающих там злых духов. Дом совсем обветшал, сквозь щели в стенах видно было все внутреннее убранство, лужайка вокруг сплошь поросла густой травой и чертополохом, забор наклонился чуть ли не до земли. Дом и в самом деле выглядел страшным. Но Таня без колебаний перелезла через забор и ожидающим взглядом смотрела на Сида. Тот, неуклюже волоча короткую ногу, перебрался вслед за ней. Видя, что он колеблется, девочка снова схватила его за руку и повела за собой.

Внутри дом оказался совсем не таким страшным, каким выглядел снаружи. Лунный свет, лившийся сквозь щели в стенах, освещал комнату, посреди которой были беспорядочно свалены старые вещи: стулья, кресла, пустые ящики, посуда. На обшарпанных стенах висело несколько старых картин. С чердака доносилось глухое воркованье пригревшихся на ночь голубей. Таня присела на корточки и стала рыться в куче мусора. Сид недоуменно глядел на нее. Вдруг она с победным видом выпрямилась, и Сид увидел у нее в руке длинный острый гвоздь. Шляпка его проржавела, но острие сверкало будто новое. Таня быстро обтерла его рукавом платья, а затем пальцем поманила Сида к себе. Он неуверенно присел рядом с ней. Она взяла его правую руку, поднесла ладонь поближе к глазам и нацелила острие гвоздя на его кожу.

— Ты что делаешь? Не надо! — Он в испуге отдернул руку. Она укоризненно посмотрела на него.

— Дурачок, я же тебе ничего такого не сделаю. Ну подумаешь — вырежу на ладони всего одну букву. Давай-давай, не бойся. — Она поймала его руку и снова поднесла гвоздь к ладони, но Сид задергался, как уж на раскаленной сковороде, и вновь вырвал руку. Таня устало опустила руки и вздохнула.

— Послушай, — заговорила она, — я всего лишь хочу, чтобы мы вырезали друг у друга на ладони первые буквы своих имен. Я вырежу на твоей руке "N", а ты на моей "S", хорошо? Это займет совсем немного времени, ты даже боль почти не почувствуешь.