Сиблинги

Днём это бесило дико, а ночью – наоборот. Ночью было очень страшно засыпать, даже если за день Веник их выматывал. Они даже когда развлекаться ходили, то всё равно на ходу что-нибудь изучали. Веник им рассказывал, считал, что так полезно. И отвлекаешься от мыслей всяких.

А ночью тоскливо. Потому что неизвестность. Но вслух про это не говорили, и вообще между собой говорили теперь меньше, грызлись по мелочам… И не было под рукой велосипеда, чтобы намотать в воздухе петли и восьмёрки и успокоиться. И моря рядом не было. И ясности – что будет завтра, зачем. И они все, каждый день, втайне от остальных дёргали дверные ручки, распахивали двери. Знакомой темноты там не было. И криков тоже больше не было. Иногда только шум, как в радиоприёмнике. Ирка сказала, это Макс там. И где это – «там»? Почему? И когда переход откроют?

12

Ирка пела в ванной. Она и на планетке тоже так пела, только там душевые кабины, а не ванна, и стены плотнее. Звук глухой, даже мелодию не разобрать, не как сейчас. Юра посмотрел на экран читалки, потом вырубил её.

Электронную читалку, букридер, ему купил Веник Банный, почти сразу, как они на съёмную квартиру въехали. Чуть ли не в тот же день. А толку?

Юра не мог читать. Не разучился, конечно, а как будто разрядился – как разряжается этот самый букридер. Такая классная штука, удобная, правильная. Закачать можно что угодно. Веник показал, как. И как шрифт укрупнять, чтобы Юрке не мешала близорукость.

Ему теперь другое мешало.

Любой текст – это просто строчки. Много-много строчек, спрессованных, как растворимая лапша, в брусок. Лапша, кстати, вкусная, хотя после неё снова есть хочется. Но надо будет Дольку попросить, чтобы она этой лапши заказала побольше, когда они вернутся на планетку. Если они вернутся. Веник Банный говорил невнятно, путался в показаниях. Приходилось самому домысливать, анализировать, уточнять, мозги были заняты только этим – на тексты их уже не хватало, совсем.

А ещё Юре не хватало пространства. На планетке дом большой, с мастерской, с гаражом. И можно велосипед взять в любой момент, полетать пару часов, чтобы мозги и глаза отдохнули. На море можно слетать, даже не купаться, просто по мокрому песку пройтись. Там какая-то оптическая иллюзия, кажется, что море – реально бесконечное и безграничное, это для военных разработали, давно, ещё когда полигон использовался для учений. Дом – тоже бывшая казарма, если приглядеться. Просто перестроили удачно, а потом обжили нормально, и всегда можно спрятаться в уютный угол, побыть одному.

А тут – съёмная квартира, один туалет на всех, комнаты маленькие, мебель неудобная. И деваться некуда, даже если Сашка и Серый просто лежат на своих матрасах, смотрят в телефоны. А Веник как будто во всех углах квартиры одновременно. Контролирует. И на улицу в одиночку не выпускает. Хотя Юрка не собирается в этом сослагательном времени ничего менять, ему просто побродить надо – по мокрой серой улице, мимо машин, магазинов, фонарей, троллейбусов. Просто под дождём промокнуть.

Но нельзя. Техника безопасности, чтоб её. В непредвиденных ситуациях держаться всем вместе, по возможности в укрытии. «Укрытие» – это квартира, где все друг от друга уже озверели. Считается, что мотаться по чужому времени просто так, без цели, опасно. Даже когда нет шансов самих себя встретить. Вроде как время сопротивляется, устраивает мелкие пакости. Веник про это раз двадцать объяснял, потом, для полного счастья, добавил, что перестраховывается после того, как Макс накосячил – тот тоже типа взрослый и сознательный… был.

Ирка пела, близнецы валялись под боком, на сдвинутых матрасах. Дышали, шуршали, сопели. Юрка снова включил букридер. Не дождался, пока тот загрузится, поднялся с матраса, сбив яркое, слишком короткое одеяло. Близнецы не обратили внимания – рубились во что-то. Ирка всё ещё пела.

Веник Банный сидел на кухне, тюкал по клавишам ноутбука. Он каждый вечер так сидел, работал. Единственный стол был на кухне, больше нигде нормально не пристроишься.

Юра вдохнул поглубже и рванул на себя дверь кладовки. Понимал, что вряд ли её уже починили, но всё равно не мог не проверить. За дверью была стена в обойный цветочек. Тоска. Хоть вообще не проверяй, от каждого рывка будто силы уменьшаются.

Юрка спросил резко, будто за дверью небытие открылось и надо было прыгать:

– Вы в курсе, что там Макс орал?

– Да. И что?

– Он вернуться хочет. Почему его не пускают?

– Он сам себя не пускает. Накосячил потому что.

– Но можно же найти способ!

– Не знаю.

– А если он найдёт?

– Попадёт в институт, там с ним разберутся.

– Что значит «разберутся»?

– Отправят… откуда взяли.

Веник встал, захлопнул дверь кладовки так резко, будто выстрелил.