Шуттовской рай

– Проклятье, Бикер! Как это могло произойти? Ведь он должен был быть окружен целым подразделением солдат. Нет – вычеркни это. Насколько я слышал о Космическом Легионе, я бы им не доверил охрану даже свинарника. Но вы! Как вы могли это допустить, Бикер? Я всегда считал вас одним из лучших в своем деле!

– Я стараюсь, сэр, – невозмутимо ответил Бикер. – Мы все стараемся. Однако, ваш сын имеет собственную голову на плечах, и вдобавок, к несчастью, склонен к не ортодоксальным поступкам. Принимая все это во внимание, я уверен, вы понимаете, как трудно уследить за ним.

– Мне хорошо известна его независимость, – мрачно проворчал старший Шутт. – Кажется я ждал, что рано или поздно это случится.

– Простите за вопрос, мистер Шутт, – сказал дворецкий, воспользовавшись паузой, – но компания "Шутт-Пруф-Мьюнишн" и вы лично все еще придерживаются правила, по которому деньги вымогателям не выплачиваются ни при каких обстоятельствах, независимо от того, кто или что находится под угрозой?

– Правильно, – подтвердил голос. – Если уж начнешь платить, этому нет конца. Мы платим правительству налоги, чтобы оно нас защищало, и этим должно все исчерпываться. Если бы больше людей соглашалось противостоять преступникам и террористам…

– Да, я знаком с этими доводами, – перебил Бикер. – Скажите, мистер Шутт, будет ли для вас большим отступлением от принципов, если вы повремените немного с отказом – скажем, в течение сорока восьми часов?

– Нет. Они сказали, что перезвонят, и прервали связь раньше, чем я успел вообще что-то сказать. Если они перезвонят, могу попытаться потянуть время, но…

– Прекрасно, – сказал дворецкий, снова прерывая старшего Шутта. – Тогда, если вы будете так любезны освободить линию, я посмотрю, что можно сделать, чтобы успешно разрешить проблему с этого конца.

– Хорошо… и Бикер?

– Да, мистер Шутт?

Голос на другом конце линии внезапно стал очень усталым, словно прежде один лишь гнев придавал ему силу, и теперь, когда гнев испарился, не осталось ничего.

– Постарайтесь действовать осторожно и не… я хочу сказать… я знаю, что у нас были разногласия, но он все же мой сын, и…

– Понимаю. Я постараюсь, сэр.

Как только связь прервалась, дворецкий оставил все попытки казаться невозмутимым.

Его лицо превратилось в суровую маску, и он поспешно пошел к двери, ведущей из его спальни в главную гостиную номера. Там на диване спал Гарри Шоколад, упорно отказываясь перебраться на одну из постелей, обычно используемых обитателями этого номера, и Бикер двигался тихо, чтобы его не разбудить. Он намеревался проверить спальню шефа в тщетной надежде, что все это какой-то чудовищный розыгрыш, но кое-что бросилось ему в глаза еще до того, как он подошел к двери в спальню. Там, на стуле у двери, ведущей в коридор, лежало оружие командира легионеров, которое он всегда носил при себе, и командный блок его наручного коммуникатора.

Дворецкий несколько мгновений смотрел на эти предметы, потом рухнул в кресло и включил лампу.

– Эй, Бикер! – воскликнул Гарри, разбуженный светом. – Что происходит?

Бикер не обратил на него внимания, склонился над собственным коммуникатором и нажал кнопку "Вызов".

– Это вы, Бикер? – донесся голос мамочки. – Что это вы не спите в такой час? Я думала…

– Открой мне канал к лейтенантам Армстронгу и Рембрандт, – кратко приказал дворецкий. – И еще, мамочка. Я хочу, чтобы ты тоже послушала. У нас критическая ситуация, нет смысла терять время на повторение информации.

Глава 14

"Насколько я могу предположить, Максина Пруит либо проигнорировала саму роту Космического Легиона под командованием моего шефа, либо действовала, основываясь на старом предположении, что если отрезать голову, то тело умрет.

Она ошиблась в своих суждениях, если не сказать больше.

Лишившись лидера в лице моего шефа, рота не только не пала духом и умерла, а напротив, сплотилась и стала действовать еще энергичнее. То есть, эффект оказался таким, будто сняли аварийные тормоза у локомотива, и пустили его по рельсам, ведущим прямо под уклон."

Дневник, запись № 245

Один из конференц-залов "Верного Шанса" поспешно отвели для проведения чрезвычайного военного совета роты, но даже в нем становилось слишком тесно. Пытаясь удержать собравшихся под контролем, из зала удалили всех, кроме кадровых легионеров и офицеров, от сержантов и выше, и нескольких заинтересованных лиц, таких, например, как волтрон, Клыканини, который отказался двинуться с места, и выгнать которого ни у кого не нашлось ни сил, ни мужества. Большая толпа легионеров, однако, бурлила в соседнем холле, мрачно перешептываясь и ожидая, пока определится направление дальнейших действий.

Все легионеры-разведчики были отозваны, хотя не у всех хватило времени переодеться в форму Легиона, что придавало сборищу вид вечеринки, обслуживаемой приглашенными официантами, а не военного совета. Однако, это впечатление исчезало при одном взгляде на выражение лиц собравшихся – от озабоченного до мрачного, без единой улыбки.