Он сдаёт свой сценарий в срок и идёт домой напиваться.Фильм заявлен к апрелю, а пока можно съездить в Ниццу,Взять жену и детей, искупаться, преобразиться.Текст хорош, он уже предвкушает премии, интервью, овации,Сиквел, приторно улыбающиеся лица.А пока — надраться,Просто взять и надраться. В полночь в спальню начнут стекатьсяИм придуманные уродцы. Он твердит: «Это всё мне снится».Он четвёртый год глотает пилюли и порошки.Врач ему говорит: «Поезжай в деревню пить кефир, полоть сорняки».Врач ему говорит: «Всё пройдёт, просто ты устал и раскис».Врач не видит, как лезут в щели ковыляющие полки:Говорящие куклы, букашки, сросшиеся зверьки, Мертвецы, бытовая техника, склянки и пузырьки,Сумасшедшие бабки, бритвенные станки...Он глядит, размышляет: «С меня хватит!»Шепчет: «Радуйся, гад, ты за них в ответе.Ведь тебе как раз за такое платят.За саднящую эту твою подкожность,За гнетущую холодность и кромешность,За твою интрижность и персонажность,Многослойность, многоэтажность,За твою чертовскую сложность —ПлатятЗа вот эту потную влажность».НочьюКаждый час его подбрасывает с кровати.Он бормочет как мантру: «Этот вой за окном — ветер».И идёт в соседнюю комнатуПроверить,Дышат ли дети.Курит в кухне «честер» жены,Пьёт из носика мутный чай.Возвращается. Засыпает.Ещё на час.март 2008