Шут виноградной воды

Не прошло и четверти часа, как дружинники настигли ковыляющего по степи человека, вооружённого завёрнутым в парчу мечом. Человек этот был небрит и измучен жарой, но его странный костюм, нелепые ботинки, с длинными узкими носами и копчёный окорок, с которым он не хотел расставаться, несмотря на усталость, не могли не вызвать улыбки.

– Кто ты? – спросил Хельг, стараясь не рассмеяться.

– Воды, – попросил путник и, утолив жажду из поданной ему фляги, представился: – Король Станислав Иванович.

– Король чего?

– Э-э-э, зовут меня так! – хмуро ответил Слава, которому до оскомины надоела эта плоская шутка.

– И куда же ваше величество направляется? – уже не скрывая улыбки, спросил Хельг.

– Всё равно куда, лишь бы выбраться отсюда.

– Хорошо. Дайте ему коня.

Актёр с трудом взгромоздился на коня, и дружина продолжила своё движение на восток.

К вечеру того же дня отряд достиг подножья гор. Воины спешились и Слава, покряхтывая, последовал их примеру.

– Какая боль, – то и дело стонал он, держась за поясницу и с трудом переставляя ноги.

– Это тебе не в карете ездить, – мимоходом посмеивались дружинники, первым делом занявшиеся обустройством лагеря.

– Да пошли вы… – беззлобно огрызался актёр, – посмотрел бы я на вас после лыжных гонок!

К наступлению темноты лагерь был разбит, а на разведённом между камней костре готовился ужин. Слава отдал свой трофейный окорок в общий котёл и теперь с наслаждением вдыхал аромат варившейся похлёбки.

– Эх, к этому бы супчику, да стопарик водочки! Или вина, на худой конец, ибо сказано: «Vinum ioetificat cor hominis»[1] – оживлённо потёр он руки, когда, наконец, похлёбка была готова, и дежурный по лагерю разливал её в лёгкие походные миски.

– Ну, это можно, – ответил Хельг и кивнул дежурному. Тот откупорил небольшой бурдюк, валявшийся неподалёку от костра, налил в маленькую деревянную чашку немного золотистой жидкости и передал её актёру.

– Вино, – благоговейно закатив глаза, прошептал Слава и сделал глоток. – Кхм, э-э-э… А вы уверены, что это вино? – он с подозрением посмотрел в чашку.

– Не сомневайтесь, ваше величество! Самое настоящее вино! Очень редкое. Из подвалов императорского хранилища! Два месяца назад варлунги хаальского посла на границе прищучили, так вот из его обоза и нам кое-что досталось.

– Мне кажется, вас обманули. Это не вино. Это, – актёр замялся, подыскивая сравнение, – это ну-у… когда бочку из-под вина помоют… виноградная вода!

Воины покатились со смеху.

– Вот это сказал!

– Ну, молодец!

– Императорское особое – для него вода!

– Какой он король? Шут, да и только!.. Шут виноградной воды!

Слава, растерявшись от такого количества шуток и колкостей, залпом выпил содержимое чашки. И сразу почувствовал! Едва уловимый, но великолепный букет, оставивший во рту послевкусие, не поддающееся описанию. Ему вдруг захотелось сочинить оду, посвящённую этому вину, но…Он оглянулся и, увидев хохочущих дружинников, рассердился на них. Они его отвлекали. «Да, – подумал он, – так оду не сочинить! Но… Они такие дружелюбные… Хо…рошие…попутчики…»

Он зевнул и погрузился в сладкую дрёму…

Глава 5, в которой всё очень запутано

Знаменитое китайское проклятие гласит: «Чтоб тебе жить во время перемен!». Неизвестно, кто проклял Станислава Ивановича, но мир, в который он попал, переживал именно это время. А началось всё это безобразие за три недели до его появления.

Тьма, поглотившая императорский дворец, была почти осязаемой. Она заполнила каждую комнату, каждый уголок, лишив воли всех его обитателей, и погрузив их в тяжёлый липкий, как сама эта тьма сон. Дворцовая стража, повара, многочисленные слуги спали в самых невероятных позах. Видимо сон свалил их внезапно, в самый разгар несения службы. Лишь двое, не обращая внимания на тьму и уснувших слуг, тихо беседовали в каминном зале дворца. Разговор шёл уже давно, и собеседники иногда замолкали, давая тишине полноту власти в спящем замке.

– Я хожу по лезвию меча, – произнёс после небольшой паузы один из собеседников. Его голос говорил о молодости лет хозяина.

– Такова участь вершителей судеб, – спокойно ответил обладатель более грубого мужского голоса.

– Вершителем ещё нужно стать, – возразил первый.

– Не вижу препятствий, – устало отозвался второй.

– Мы с вами ходим по кругу.

– Не мы, а вы.

– Но…

– Никаких «но»! Я предлагаю вам конкретные действия, а вы стесняетесь назвать вещи своими именами!

– Какие имена? Какие вещи? Речь идёт о жизни и смерти близких мне людей!

– Мне показалось, что вопрос о вашей жизни и смерти заботит вас намного больше.

– Да, но…

– Мне надоела ваша нерешительность, я ухожу!

– Подождите! Я… Я согласен!

– Вот! Это слова настоящего мужчины! Думаю, нам стоит обсудить детали…

Голоса сделались тише, хотя подслушать их обладателей никто не смог бы, а через четверть часа замок вернулся к обычной жизни.

Утро нового дня было добрым не для всех.

– Ваше высочество! Ваше высочество! Слава создателю, вы живы! – начальник дворцовой стражи чуть не расплакался от умиления.