Шуры-муры

К счастью, Мейдин открыла глаза не дожидаясь, когда она вернется и продолжит эксперименты с мордобитием.

Скорая приехала только через десять минут. Еще одно неудобство жизни в пригороде. Сколько ни объясняй, сразу тебя не найдут. Машина скорой помощи будет часами блуждать по окрестным лесам, пока родственники не сунут наконец пострадавшего в машину и не отвезут в больницу.

К сожалению, Мейдин до приезда скорой оправилась настолько, чтобы возмутиться:

— Разве я не говорила, что не хочу сидеть? Разве не говорила?

Я тщетно пытался убедить Мейдин, что никто её насильно не усаживал, что она упала в обморок.

— И почему Пупсичек так далеко от меня? Что вы с ним сделали?

Разумеется, Мейдин настояла на том, чтобы Пупсика взяли в больницу вместе с ней.

— Я без своего мальчика никуда не поеду.

Естественно, после этих слов один из медбратьев направился прямиком к собачонке, чтобы взять его с собой. А Пупсик, разумеется, выступил в своем привычном амплуа, испустив грозное рычание, которому позавидовал бы средних размеров бульдог.

Знаете, я не представлял, что человеческое существо может отпрыгнуть так быстро и на такое расстояние. После этого небольшого представления никто больше не делал попыток дотронуться до пуделька. Кроме Мейдин, которая протянула к нему здоровую руку и нежно загукала:

— Ай молодец, смелый мальчик, мой маленький сладкий Пупсенок. Ну иди, иди к мамочке.

И Пупсик, враг всего остального рода человеческого, потрусил к хозяйке и запрыгнул к ней на колени. Мейдин не просила Джинни Сью ехать с ней в больницу, но заботливая сестрица забралась в машину скорой помощи не спрашивая. Они включили сигнализацию и помчались, а я стоял, глядя вслед, и размышлял. Смерть Мейдин была выгодна одному человеку. Вы догадались, кому? Нолану. Без сомнения.

На повестке вопрос — мог ли Нолан стрелять в Мейдин? Мог ли он хладнокровно и целенаправленно избавляться от каждого, кто стоял у него на пути к наследству? Сначала жертвой стал его брат Дуайт. Теперь Мейдин. Я нервно провел рукой по волосам. Нолан не был похож на человека, способного на такие зверства. Мог ли я так сильно в нем ошибаться?

Поднялся ветер, на улице посвежело. Верджил не спешил. И я решил подождать в доме.

Прошел через холл, даже не взглянув в сторону гостиной. Не слишком приятные воспоминания вызывала во мне эта комната, ведь прошло меньше двадцати четырех часов с момента обнаружения трупа. Быстрым шагом направился в столовую и уселся на тот же стул, на котором провел часть прошлой ночи. Вот тогда-то я его и заметил.

Посреди антикварного серванта стоял большой букет цветов.

Просто огромный. Оранжевые, красные и желтые хризантемы в плетеной корзинке, — яркий, броский букет. Радостный. Странное ощущение. Обычно родственникам покойного присылают белые розы или лилии, или другие печальные и торжественные цветы. Этот взрыв осеннего колорита казался просто неуважением по отношению к смерти.

Я отодвинул стул. Еще кое-что показалось мне странным. Ведь обычно букеты присылают в похоронную контору, а не в дом покойного. По крайней мере, так было, когда умер мой отец. В доме цветы появились только после похорон. Да, помню, белые цветы.

Мне стало очень любопытно, что же это за человек в моем городе, который об этикете заботится меньше, чем я сам. Я выглянул в окно убедиться, что Верджил не подобрался к дому тайком и не следит за мной, — и принялся копаться в букете в поисках сопроводительной записки. Обычно карточку прикалывали к штырю, воткнутому в губку, которая удерживала цветы в нужном положении. Штырь торчал, но карточки на нем не было. Где же она? Я перебирал хризантемы, весь перепачкался в пыльце, и только потом сообразил приподнять корзинку.

Вот она, маленькая белая карточка, с надписью от руки красными чернилами.

Почерк показался страшно знакомым. Где же я его видел? Потом я прочел слова, и до меня дошло.

«Дорогая Мейдин, ты — цветок в саду моей жизни».

И маленькое красное сердечко внизу.

Глава 14

Я не мог оторвать глаз от записки.

Вот вам и де жа вю.

Послание точь-в-точь совпадало с теми, которые этот гнусный прилипала Рэнди Харнед подкладывал в свои отвратные букеты Имоджин. Как же так?

Неужто и это — послание Рэнди Харнеда? Я уставился на разноцветные хризантемы. Вид у них был какой-то не натуральный. Но карточка написана той же рукой, с таким же сердечком. Только на записке к Имоджин Рэнди подписался своим именем.

Впрочем, легко понять, почему он не стал подписываться на этот раз. Посылая такой разбукетище вдове, чей муж ещё не нашел успокоения в земле, любой на его месте предпочел бы скрыть свое имя от излишне любознательных сограждан. Понятно, почему и Мейдин не хотела афишировать имя отправителя букета и спрятала карточку. Плохо, правда, спрятала, но спрятала же.

Именно эта секретность и настораживала. Напрашивался вопрос, уж не кроется ли за этим нечто большее, чем дружественные чувства неизвестного сострадателя к веселой вдове. Типа любовной связи, например.