Шумер. Вавилон. Ассирия: 5000 лет истории

Илл. 65. Позолоченная голова быка с арфы. Царское кладбище в Уре.

III тыс. до н. э.

Ели, конечно, руками; если нужно, мясо резали, вероятно, кинжалом, но скорее всего его разрубали на куски еще на кухне, как шашлык; может быть, и подавали на вертеле…

Поднимемся теперь из праздничной горницы в верхнее жилье дома – личные покои семьи, куда, наверное, никто из посторонних никогда не допускался.

В доме Эйанацира было не менее трех горниц в верхнем жилье. Центральное место занимала, конечно, хозяйская опочивальня, а в ней – самый дорогой из предметов мебели – кровать. Это ложе (изготовлением такой мебели особо славился Ур) было деревянным, с металлическими, костяными или другими украшениями; высоким ножкам иногда придавалась форма звериных лап; на раму кровати натягивались крест-накрест ремни, или веревки, или прочная циновка. В головной части кровати, между изголовьем и «сеткой», устанавливался род плоского ящика, где, видимо, укладывались набитые шерстью или волосом (?) кожаные подушки-валики. На «сетку» клался матрац из чесаной шерсти, войлока или пальмового волокна…

В опочивальне стоял хозяйкин туалетный столик или ларец с украшениями и косметическими принадлежностями, из которых важнейшими была сурьма и зеленая краска для подведения век. Среди туалетных принадлежностей были глиняные и каменные сосудики для благовоний и притираний, щипчики для выщипывания волосков, ложечка для притираний – все это, конечно, было в очень богатых домах (и в «царских могилах» Ура III тыс. до н. э.).

Деловую жизнь Эйанацира описал и проанализировал по его документам голландский ученый В.Ф. Лееманс, выводы которого мы и приводим ниже.

Как уже упоминалось, Эйанацир закупал на острове Тельмун медную руду для казны и частных заказчиков, привозил ее в Ур и там подвергал обогащению. Этой его деятельности посвящено несколько писем, найденных в его архиве, например, письма от Нанни, посланные в Тельмун и позже привезенные Эйанациром в Ур.

1. Первое письмо – миролюбивое:

«Скажи Эйанациру и Илушуэллатсу – так говорит Нанни: (бог) Шамаш да сохранит вас в живых! К тому, что ты писал мне, – вот я посылаю к вам ИгмильСина, опечатай для него кошель(-капитал) мой и кошель ЭрибамСина, пусть доставит сюда. Дайте ему очищенной меди!..»

2. Но далее следует письмо раздраженное:

«Скажи Эйанациру, – так говорит Нанни: Вот, прибыв сюда, ты сказал так: „Я дам хорошие слитки ГимильСину (ИгмильСину)“; ты прибыл, сказал, но не сделал – ты предложил нехорошие слитки моему гонцу и сказал: „Хотите брать – берите, не хотите – уходите". Как это ты обращаешься со мной и как ты проявляешь ко мне неуважение, и это – между (такими) порядочными людьми, как мы?..»

Школа в Шумере

Дом № 1 по «Широкой улице» принадлежал, по Вулли, некоему Игмиль-Сину. Вулли считал, что в этом доме была школа, или, по-шумерски, э-дубба.

Это можно было заключить из того, что здесь, а также, по-видимому, по улице вокруг дома было найдено множество учебных и ученических текстов, а также текстов литературных – религиозных и дидактических, которые служили учебными пособиями.

Была школа и в доме «Тихая улица, 7». Подбор сочинений для школьного чтения («канон») был у него тот же самый, что и на «Широкой улице, 1», и тот же, что в священном Ниппуре. По словам французского историка Жака Руа,

«Это, конечно, скорее всего указывает на то, что школьное дело было организовано из одного центра – храмового центра, поскольку Ниппур был центральным храмовым городом Шумера. Но надо учитывать и другое, а именно: для кого нужна была грамота. Для жрецов? В какой-то степени да. Однако гораздо нужнее грамота была для администраторов – храмовых и царских… Итак, школа в царстве Ларсы была единообразной, не замкнутой (только для жрецов); она, вероятно, была организована храмовой администрацией и поставляла в первую очередь светские кадры администраторов – хотя бы и администраторов храмового хозяйства.

Конечно, доступность школы была относительной – одни и те же храмовые жреческие и административные должности столетиями сохранялись в одних и тех же семьях. Однако среди тысяч документов об оплате и содержании различных работников храмового хозяйства (и царского тоже) ни разу не встретилось документа об оплате учителей, из чего мы можем с уверенностью заключить, что труд учителей оплачивался родителями учеников. Это также могло способствовать известной „открытости" шумерской школы».