Шулер

«Это не его слова, — говорю я, показывая. — Это его свет. Посмотри на него!»

Ревик едва бросает беглый взгляд на мужчину перед тем, как хмуро посмотреть на меня.

«Свет можно замаскировать множеством способов, — предупреждает меня Ревик. — К этому тоже нельзя относиться наивно. Эта старейшая игра в Барьере — создавать те или иные частоты света. Я тоже делал это, будучи разведчиком. Притвориться, что ты резонируешь с кем-то или чем-то, безопасным или знакомым твоей цели — это зачастую самый простой способ заставить их опустить свои защиты. Будучи Шулером, я делал это все время, Элли. Я перенимал световые связи родственников или любимых людей просто для того, чтобы тот или иной человек открылся мне. Я изображал воплощение богов, ангелов».

Я пытаюсь осознать все это, слегка прикрывшись щитами от эмоций Ревика. Но я не могу просто двигаться дальше и отбросить его слова, когда они кажутся мне такими неправильными.

«Нет, — говорю я. — Ты ошибаешься на его счёт. Тебя неправильно информировали».

Я чувствую пристальный взгляд Ревика ещё до того, как сосредотачиваюсь на нем.

«Элли, — говорит он, и я чувствую, как он подавляет дурное настроение, злость, которую я чувствую под ним. — Эти сцены многократно изучались старейшинами клана. Я защищаю не своё видение, а видение величайших видящих кланов, — он добавляет резче: — Я говорю это не с целью оскорбить, но ты начинающая, Элли».

Прежде чем я придумываю, как ответить, сцена вокруг нас сменяется.

Поначалу сложно сказать, где мы.

Каменная платформа возвышается посреди разрушенной городской площади.

При виде изломанных кусков вулканического стекла, куч горящих тел и гор, нависающих над останками древнего города, меня без предупреждения заполняет чувством. Эмоция, поднявшаяся во мне, шокирует своей интенсивностью.

Ревик хватает мою руку света.

«Успокойся, — бормочет он. — Да, это та же самая площадь».

На него это тоже влияет. Я чувствую его скорбь, но в основном я ощущаю в нем злость, не связанную с этим местом.

Перед нами на платформе стоит тот же мужчина, но теперь он старше и худее. Его глаза смотрят испуганно. Кто-то привязал его к шесту в центре платформы. Его израненное и избитое лицо свисает поверх тёмного одеяния, заляпанного кровью. Его ноги босы и выглядят так, словно их били палками. Кровь сочится из длинной раны на одной ноге.

Молодой мужчина стоит рядом с ним. У него густая борода, огромные глаза, красивое, почти чарующее лицо под темными волнистыми волосами. Есть в нем что-то, от чего сложно отвернуться. Он привлекает взгляды. Он привлекает свет.

При виде его во мне взрывается ощущение. Оно рассредоточенное, иррациональное.

Любовь, сожаление, горе, ужас, предательство — они запутывают мой свет.

Я не могу сказать, то ли это мои чувства, мои воспоминания, то ли что-то от отпечатка, которым с нами поделился Вэш. Что бы там ни было, это ударяет по мне слишком сильной волной, чтобы я могла ей сопротивляться.

Мужчина с бородой поднимает руки, чтобы утихомирить толпу.

Они смотрят на него снизу вверх, и я узнаю этот взгляд.

Они любят его. Они прямо-таки обожают его.

«Халдрен», — бормочу я.

Я чувствую, как свет Ревика фокусируется на мне.

Голос бородатого мужчины звучит громче, разносимый ветром.

— Кардек умрёт! — страстно говорит он, поднимая руки одновременно с криком. — Да! Он умрёт! Однако его смерть нас не спасёт. Нет искупления грехов! Слишком поздно… болезнь заберёт ещё больше. Мы будем голодать. У нас почти закончилась вода. Наши враги нас убьют!

Из толпы доносятся стоны, крики боли.

Я вздрагиваю от этой боли, чувствуя, как часть меня разлетается на куски как вулканический камень. Я чувствую сокрушительное горе мужчины, его чувство ответственности. Не совсем ответственности, не так, как сказал Ревик — но там столько печали, сколько я никогда в жизни не ощущала. Горе завладевает мной, словно физическая боль разрывает меня изнутри.

Это провал. Сокрушительное, необратимое поражение — боль от результатов поражения.

Я подвела их всех.

Я подвела их всех. Их миру придёт конец.