Штык-молодец. Суворов против Вашингтона

– Мсье Бомарше, вы же не раскрываете мне пути, которыми вы добываете ружья, так почему вы хотите, чтобы другие раскрыли вам свои маленькие коммерческие секреты?

– Потому что вы имеете свой собственный интерес в моих поставках.

Мистер Дин принял обиженный вид.

– Ваши намеки безосновательны и оскорбительны, мсье Бомарше. Наш единственный и подлинный интерес – это свобода. Ее нельзя оценивать ни в какой монете, она является высшей ценностью, и мне очень жаль, что заскорузлая Европа до сих пор этого не поняла. Но очистительный ветер свободы долетит сюда через океан, и европейские тираны почувствуют его дыхание!

Бомарше досадливо поморщился. Мистера Дина в очередной раз понесло. Время от времени он разражался подобными тирадами, не вызывавшими у Бомарше ничего, кроме приступов изжоги.

– Мистер Дин, вы, кажется, намерены оскорбить и моего монарха?

Дин, поняв, что несколько зарвался, поспешил отыграть назад.

– Конечно, нет. Правление монархическое не есть символ тирании и угнетения. Французский король известен всему миру своим милосердием и терпимостью, речь идет о тиране, обосновавшемся в Виндзоре, и о других правителях, не признающих закона. Например, эти проклятые немецкие князьки, которые начали торговать собственными подданными, точно рабами.

– Вот как? – сделал вид, что удивился Бомарше.

– Да! Разве вы не знаете, что более половины войск, которые британский тиран посылает в Америку для подавления тяги к свободе нашего народа, это всякий гессенский и брауншвейгский сброд, купленный на проклятое английское золото. Вот потому нам так нужны ружья.

– Но, мистер Дин, если я не ошибаюсь, в вашей стране существует самое настоящее рабство. И плантации вашего доблестного генерала Вашингтона тоже обрабатывают черные рабы.

– Мсье, не следует путать столь разные вещи. Белая раса самим господом богом предназначена властвовать над миром, а остальные обязаны ей прислуживать. Разве вы не знаете, что так называемые черные – не более чем говорящие орудия в силу своей умственной неполноценности.

Бомарше расхохотался.

– Однако насколько я знаю, это совершенно не мешает вашим плантаторам набирать гаремы из черных рабынь. Если вы так к ним относитесь, почему бы тогда не привозить из Африки обезьян для удовлетворения некоторых специфических потребностей? Поговаривают, что в Древнем Риме некие матроны пробовали это.

Теперь уже мистер Дин надулся и покраснел.

– Господин Бомарше, наши жены добродетельны и чисты, как лилии. Им неведомы нравы распущенного Версаля, где дозволено все и даже немного больше.

– Так я не о нравах говорю, – уточнил Бомарше, – а о том, что ваша свобода носит несколько выборочный характер и распространяется далеко не на всех.

– Нет, мсье, вы совершенно не правы! Наша свобода распространяется на всех людей, и вскоре мы понесем ее знамя угнетенным жителям Канады.

Вот это заявление Бомарше не понравилось уже совершенно. Он прекрасно помнил, что еще совсем недавно Канада именовалась Новой Францией и принадлежала королю Людовику. Лишь несчастливое окончание войны вынудило Францию расстаться с этой благодатной землей. Французы еще не расстались окончательно с мыслью вернуть потерянное, и перспектива передачи Новой Франции в цепкие руки Континентального конгресса, который вдобавок находился не за три тысячи миль, а совсем рядом с ней, не могла радовать. Впрочем, сейчас речь шла о другом.

– Вернемся к проклятому английскому золоту, мистер Дин, – сказал Бомарше. – Надеюсь, вы понимаете, что торговый дом «Горталес и компания» не может согласиться с вашим предложением оплачивать покупки испанскими долларами. Это сугубо колониальная валюта, которая в Европе не имеет хождения и ценится весьма низко. Увы, мы, европейцы, привыкли к золоту. Разумеется, Горталес был бы доволен, если бы вы расплачивались реалами, но у нас имеются сомнения в том, что вы располагаете достаточными суммами в этой валюте. Нас устроили бы французские луидоры, однако они в колониях не имеют хождения. Вот и остаются только английские фунты…

Дин кивнул, не скрывая своего неудовольствия.

– К сожалению, и с ними у нас определенные проблемы. Увы, в достаточном количестве мы располагаем только серебряной монетой.

– Это дело поправимое, – успокоил Бомарше. – Я могу помочь вам с обменом серебра на золото в парижских банках.

– Но за определенный процент, – не спросил, а утвердительно заключил Дин.

– Разумеется, но за очень скромный процент.

– Мне будет сложно убедить казначея конгресса согласиться на незапланированные траты, – вздохнул Дин.

– Мистер Дин, я полагаю, что конгресс достойно оплачивает ваши труды, – заметил Бомарше.

– Увы, увы…

– Но в таком случае, я полагаю, банк найдет возможность вознаградить вас за понесенные хлопоты. Борьба за дело свободы – это святое, но мы живем на грешной земле, где даже самые возвышенные идеалы нередко оцениваются в звонкой монете.

Глаза мистера Дина хитро блеснули.

– И сколько же, по мнению парижских банкиров, стоит борьба за свободу?