Штуцер и тесак

– Дело не в мясе, – покрутил головой Неверовский. – В армии знают, как рота Спешнева билась под Смоленском, и как последней вышла из города. Многие видели их в сражении. Офицеры рвутся в бой, а тут возможность отличиться, снискав славу. Лучше выпьем! За здоровье майора Спешнева и подпоручика Руцкого. За их славные дела – прошлые и будущие!

Он осушил чарку и закусил бутербродом. Другие генералы последовали его примеру. Подскочивший Пахом вновь наполнил чарки, которые генералы составили ему на поднос.

– Им тоже налей! – приказал Паскевич, указав на нас. – А то гости пьют, а хозяева смотрят.

Мы, естественно, не отказались. После третьей чарки Иловайский расправил усы и посмотрел на меня.

– Спой, подпоручик! Про казаков.

– Новую или старую? – уточнил я.

– Новую, – кивнул он. – Старую каждый день слышу.

Я сунул чарку Пахому и взял гитару.

Черноглазая казачка
Подковала мне коня.
Серебро с меня спросила,
Труд недорого ценя.
Как зовут тебя, молодка?
А молодка говорит:
Имя ты мое услышишь
Из-под топота копыт[123]…

После первого куплета Иловайский стал притоптывать сапогом и потряхивать головой. Видимо, наши чарки были сегодня не первыми.

– Любо! – выпалил, когда я смолк.

– У вас, что, бабы коней куют, Василий Дмитриевич? – спросил Неверовский.

– Наши все могут! – мотнул головой Иловайский. – Казачки. Они… Они…

– Коня на скаку остановят, в горящую избу войдут, – подсказал я.

– Вот! – подтвердил Иловайский. – Он знает. Только не пойму, откуда? Говорит: на Дону не бывал. Ведь так?

– Не довелось, ваше превосходительство. Но много слышал.

– Да, – начал было Иловайский. – Казаки, они…

– Лучше скажи, кого определишь им в батальон? – прервал Неверовский. Похоже, что о казаках от Иловайского он слышал много и не раз. – Мы-то лучших дадим, а ты?

– И я, – мотнул головой Иловайский. – Вот Чубарого и пришлю.

– Это конь или казак? – поинтересовался Паскевич.

– И то и другое.

Неверовский с Паскевичем рассмеялись.

– Лихой казак! – обиделся Иловайский. – Фамилия у него такая и конь ему мастью под стать. Лучший хорунжий в отряде. И полусотня у него такая же.

– Не сердись, Василий Дмитриевич! – улыбнулся Неверовский. – Верим. Ну, что, господа? – спросил он, вставая. – Пора и честь знать. У хозяев много забот. Его сиятельство Багратион велел передать вам, майор, – он посмотрел на Спешнева, который встал, как и мы, – что завтра к полудню ждет вашего доклада об устроении нового батальона. Время не ждет. Хотя неприятель не дает о себе знать, но это затишье временное. Решающее сражение может случиться со дня на день. Заодно князь сказал, что хочет зреть подпоручика Руцкого в надлежащем для офицера виде. А то, говорит, нет более сил видеть этот статский сюртук среди егерей. У нас армия, а не балаган.

Генералы заулыбались.

– Доброй ночи, господа! – сказал Неверовский, и гости ушли.

– Ваше высокоблагородие! – вытянулся перед Семеном Зыков, все это время тихонько просидевший в сторонке. – Осмелюсь напомнить о своей просьбе.

– Будет! – отмахнулся Семен. – Сам слышал: пушки нам оставляют. Кому ими командовать, как не тебе? Извини, но не о том сейчас речь. К Багратиону нужно прибыть с докладом, а вот что ему сказать, не знаю. Как-то все неожиданно свалилось, – он посмотрел на меня.

– Скажем! – кивнул я. – Ничего хитрого. Подумаешь, батальон! Та же рота, только вид сбоку. Ты лучше скажи, где мундиром разжиться?

– Прикажу Синицину, он сообразит, – сказал Семен. – Есть в роте умельцы, построят. И сукно найдем, и басоны[124], кивер и этишкет. Не о том думаешь. У нас офицеров всего ничего: ты, я и да Василий, – он кивнул на Зыкова. – Даже для роты мало, а тут батальон. Просить у Багратиона? Не даст. В армии офицеров нехватка, особенно после Смоленска. У Неверовского в одном из полков после сражения осталось сто двадцать восемь нижних чинов с фельдфебелем во главе, и ни одного офицера. Все погибли или были ранены[125].

– Что тут думать? – пожал плечами я. – Есть Синицын и фейерверкер Кухарев, отберем других унтеров с надлежащей выслугой. Подавай прошение о присвоении им офицерских чинов. Главнокомандующий наделен таким правом. Это станет первой частью твоего доклада Багратиону. Не думаю, что Кутузов откажет. Опытный боец из нижних чинов лучше, чем дворянский недоросль, только-только зачисленный в армию. Его ведь еще учить и учить.

– Принято, – кивнул Семен. – А далее?

– Обсудим, – кивнул я и указал на бревно.

Мы присели и приступили к первому совещания офицеров летучего батальона…

Эпилог