Штурм базы

«Кого они хотят обмануть? Команданте Ферро?» – такое отношение ранило старого партизана в самое сердце.

«Ну ладно, – думал он. – Встретим, обогреем. Может, они приличные камрады. Может, они такие же, как мы».

Однако все оказалось не так. Группа из двадцати трех человек незаметно миновала посты вокруг лагеря и совершенно неожиданно вышла к палатке команданте. То, что они продемонстрировали свое мастерство именно таким образом, унизило Ферро еще сильнее. Твои часовые – дерьмо, как будто говорили они своим поступком.

К команданте зашел их командир, здоровый белокурый парень. Он был похож на тех двоих, которых нанимали для помощи в штурме Четвертого опорного. Те ребята тоже оказались не слишком приветливы, однако с ними можно было разговаривать. К тому же они отлично выполнили свою работу: точный выстрел – и радиожучок в затылке федерального солдата. То был отличный выстрел, и он положил начало большой победе – под воздействием радиожучка солдат отключил минные заграждения.

Замечательная работа. Ферро и сейчас с удовольствием пожал бы этим наемникам руки, хотя и догадывался, что их денежного вознаграждения хватило бы для месячной выплаты всему его отряду.

– Команданте Ферро? – спросил белокурый, одетый в невиданную в этих местах сетчатую темно-зеленую форму.

– А ты кто такой?

– Вас должны были известить радиограммой.

– Меня известили радиограммой, – сказал Ферро и хлопнул по лежавшему на столе листку. – А ты-то кто будешь? Почему появляешься в моей палатке неожиданно, как лесной призрак?

– Наверное, потому, что ваши часовые видят сладкие сны.

Ферро смерил незнакомца взглядом и сказал:

– Ну ладно, садись.

Широкоплечий надменный незнакомец опустился на раскладной стул. По сравнению с заросшим, со спутанной бородой команданте он выглядел просто щеголем с центральной улицы. – Как тебя зовут?

– Хэкман, сэр.

– У нас не говорят «сэр». У нас говорят – «команданте».

– Я знаю, просто вырвалось.

– Кого ты привез с собой, Хэкман? Команду циркачей или танцоров-педиков? В радиограмме об этом ничего не сказано.

На педиков Хэкман не обиделся.

– Со мной мои солдаты. Только и всего. Нас двадцать три человека, и мы вам не помешаем – у нас все свое. Палатки, еда, оружие. Позже на ваш водный аэродром подбросят для нас горючего и боеприпасов.

– А чем вы собирайтесь заниматься, если это, конечно, не секрет?

– Для вас, команданте, не секрет. Мы немного поможем вам. Разведаем подходы к базе, чтобы вашим мятежникам… прошу прощения, бойцам, было легче наступать.

– А что означает эта оговорка, камрад Хэкман?

– Какая оговорка?

– Вы сказали «мятежники». Так нас называют только федералы.

– Хотите знать о нас все? – усмехнулся Хэкман.

– А почему бы и нет? Ведь вы собираетесь жить неподалеку – я должен думать о безопасности своих людей.

Хэкман улыбнулся. Ферро готов был поспорить, что этот красавчик вспомнил, как обошел сонных часовых.

– Скажем так, я воевал на стороне федералов.

– Только вы?

– И мои люди тоже.

– Одну присягу нарушили, теперь нарушите вторую?

– Мистер Ферро, – Хэкман перестал улыбаться, и в его голосе зазвучал металл. – Я ушел из армии после того, как закончился мой контракт, и, уж поверьте, во время действия контракта я валил ваших партизан по десятку за день. Теперь я не связан с армией и могу принимать какие угодно решения. Я не нарушал присягу раньше, не нарушу ее и теперь, поскольку никому ее не давал. Меня наняли за деньги сделать определенную работу.

– Мы бы ее сделали и без вас.

– Возможно, но с нами сделать ее будет проще.

Они помолчали, исходя неприязнью друг к другу, затем Ферро сказал:

– Учтите, лишнего транспорта у меня нет. Я сейчас перебрасываю грузы – готовлюсь к наступлению.

– Нам ничего не нужно. Может быть, только немного топлива на первое время. А скутер у нас свой.

– Скутер? Один скутер на двадцать три человека?

– У нас есть приспособление, которое помогает всем передвигаться на одном буксире. Я вам его покажу. И еще хотелось бы получить ваше разрешение на организацию стоянки – рядом с лагерем.

– Ставьте палатки, мне не жалко. Часовые даже могут присматривать за вашим имуществом.

– Присматривать? А у вас что – воруют?

– У нас? Нет, у нас не воруют. У нас с этим строго, чуть что и сразу – пулю.

Между тем своим вопросом Хэкман попал в больное место Ферро. В лагере воровали. В лагере очень воровали. Камрадов, мечтавших о свободе для всех и каждого, не могли остановить презренные условности, вроде собственности на ботинки, сигареты или колоду карт с голыми девками.

Однако за воровство карали. Если кого брали с поличным, Ферро лично зачитывал приговор. За прошлый год озерным зурабам скормили восемь трупов и еще стольких же камрады придушили сами, по закону самосуда. Впрочем, всего этого Хэкману знать не следовало. Ему и так хватало его надменности.

70

Несмотря на поведение Хэкмана, Ферро все же решил проявить к нему уважение и лично показал место, где можно было установить две палатки, что привезли с собой наемники.