Штрафной удар сердца

Никто не говорит об Антоне и их последней вечеринке в бассейне. Никому не интересно, что стало с Денисом Лаврентьевым, хотя, по долетевшей информации, ему не предъявили обвинения в краже, и он вновь поправляет здоровье в очередной клинике. Не вспоминают и о Димке Сомове, который просто взял и исчез из команды. Судебное заседание по делу Сергея Вострикова еще не состоялось, у Димки много шансов оказаться за решеткой, как соучастника преступления, но адвокаты надеются на условное наказание, ведь он в конце концов никого не убил. В хоккей ему путь заказан навсегда, но никто не сокрушается.

Антон Романов уже месяц, как похоронен, но никто из подружек не заговаривает ни о нем, ни о том, что случилось, не хотят вспоминать. И дружба, которая казалась незыблемой и вечной, дает трещину. Они все реже и реже проводят время вместе, замотанные тренировками, сводя общение к переписке. Но однажды, когда до отбора остается всего неделя, они вместе выходят с ледовой арены после многочасовой изнурительной тренировки, и неловкость, которую девушки испытывают в последнее время, ломается. Они вновь идут в кафе, где привычно заказывают что-то нежирное и вразнобой делятся впечатлениями о тренировке.

– Ты была молодцом, – говорит Алекс Елене. – Этот твой каскад просто бесподобен. Серебрякова чуть не сдохла от зависти. Мне кажется, ее программа в разы хуже твоей.

– Я тоже так считаю, – поддерживает Таня.

Елена смущается, хотя похвалы ей приятны. Под кондиционером довольно прохладно, и она, поежившись, накидывает на плечи толстовку. За соседним столиком двое парней с интересом разглядывают подруг и о чем-то говорят, а потом заразительно смеются. Алекс выпячивает грудь и дарит им ослепительную улыбку.

– Боже, только не начинай, – говорит Елена. Алекс не обращает на нее внимания. Интерес парней неподделен. Вот только непонятно, кто на кого запал. – Саш, ну в самом деле, не хватало еще перед отбором фигней страдать!

– Да мне-то что? – отмахивается Алекс. – Это вам надо переживать, а моя песенка спета. Торадзе сегодня официально отправила меня в отставку. Так что я откаталась, девочки.

Подруги шокированы и тем, что произошло с Алекс, и тем, с какой беспечностью она произносит эти слова. В этом нет ни капли притворства, только смирение и даже какой-то юношеский задор.

– Саш, мне очень жаль, – говорит Таня, и ее голос дрожит, даже на глазах выступают слезы. – Это ведь неправильно и нечестно. Ты вкалывала больше всех нас. Софико не имела права выбрасывать тебя на улицу.

– Ну, она взяла и выбросила, – констатирует Алекс. – А добрые люди подобрали. У меня на сегодняшний день уже два очень перспективных предложения: ледовое шоу и телевидение. Все-таки Бог есть. Помните, как мы планировали уйти в телеведущие или в поп-группу? Ну вот, я буду соведущей на федеральном канале, там запускают шоу про выживание, так что перед вами новая звезда. Плевать на Торадзе, медали и места. Мне и так хорошо.

Таня и Елена переглядываются. Им непонятно, как реагировать на это откровение, поскольку в их мечтах завершение спортивной карьеры видится где-то в отдаленной перспективе. Непринужденная легкость, с которой Алекс выдает новости о своих планах, их настораживает и пугает.

– Ну, я рада за тебя… наверное, – осторожно говорит Елена. – Если ты точно решила.

– За меня решили, – отвечает Алекс.

Таня с поскуливанием бросается ей на шею и пищит в ухо, как мышь:

– А я рада! Я правда рада! Это твое. Ты все сможешь!

– Не сомневаюсь! – ворчливо отвечает Алекс и пытается отстраниться, но радость Тани ее все-таки трогает, и она сама чуть не плачет. Таня отрывается от подруги, глядит на нее счастливыми глазами, а потом улыбка сползает с ее губ.

– Но мы же не перестанем дружить, девчонки? После всего этого не бросим друг друга?

– Не неси чушь. Конечно, не бросим, да, Лен? – уверенно говорит Алекс, но Елена не отвечает. Она напряглась и повернулась к экрану, где певица выводит грустную трель, и ее нежный голос невероятно печален. Эти слезы и боль узнаваемой мелодии, наполняющие пространство кафе, задевают самое сердце:

I feel you all around me
Though you’re no more in this space
You’re nowhere to be found,
There’s not a breath of you in here…[1]

– Это та самая песня, которую мы слышали, когда… Я еще хотела взять ее на номер, – медленно говорит Елена, и в ее глазах плещется боль. – Кто это поет?

Таня открывает Шазам, направляет телефон в сторону экрана, и приложение, подумав несколько секунд, выплевывает результат. Елена глядит на экран, находит в сети перевод песни и, быстро побежав его глазами, зажмуривается и несколько раз судорожно сглатывает. Затем она резко вскакивает с места и бежит к дверям, прочь от воспоминаний, что заставляют ее сердце сжиматься от застарелой раны. На улице ей становится легче. Отдышавшись, она глядит в мрачное серое небо и, дождавшись Алекс и Таню, идет с ними прочь, туда, где все только начинается.