Штрафники против асов Люфтваффе. «Ведь это наше небо…»

— За сбитый «Мессершмитт» объявляю вам, Игорь Анатольевич Березкин, благодарность! Этот факт будет непременно отмечен в вашем личном деле. А насчет замечаний: учти на будущее — не теряйся в воздухе в сложной ситуации, ведь в небе все зависит от тебя и от напарника, того, кто прикрывает тебе спину. И огонь открывать нужно только с прицельной дистанции, метров с тридцати-сорока, иначе впустую израсходуешь весь боезапас! Выпирают крылья за кольцо прицела, значит — жми гашетку! А еще лучше — по заклепкам: различаешь их на фюзеляже вражеского самолета, значит — что?

— Жми гашетки! — улыбнулся Игорь.

— Иди, отдыхай. Вечером «наркомовские» сто граммов — твои! — широко улыбнулся в ответ комэск

* * *

Вечером все летчики-штрафники собрались за одним столом. Выпили «наркомовские» сто граммов водочки, закусили вкусным, наваристым борщом.

День в целом прошел удачно. Со второй половины дня летчики штрафной истребительной эскадрильи выполнили три боевых вылета, в которых сбили «Мессершмитт-109», два «Хейнкеля-111» и один «Дорнье-17» — высотный разведчик. Видимо, его во время полета повредили зенитчики, потому как шел он низко и стал легкой добычей взлетевшей на перехват пары замполита Павла Лазарева.

При этом немцам удалось подбить только один истребитель, который легкораненый летчик посадил на «брюхо», перетянув линию фронта.

Дородная повариха тетя Глаша разносила добавку, приговаривая:

— Вы ïжте, сынки, ïжте…[31] Ото немец станицу бомбил, так там коров и пошматовало теми бомбами — и разделывать не трэба…

На второе были говяжьи котлеты с вареной картошкой.

Александр Волин переглянулся с заместителем командира эскадрильи и с Иваном Мартыненко: мол, можно…

Иван ухмыльнулся и выставил на стол бутылку ядреного станичного самогона, копченое «ленд-лизовское» сало, тушенку.

Капитан Александр Волин поднял стакан:

— За первую победу Игоря Березкина!

— Ура, ребята!

Молодой летчик засмущался настолько, что у него заалели кончики ушей.

— Да я, что?… Это вот все командир… Я и поначалу-то промазал…

— Это ты брось, летчик-истребитель Березкин! — решительно рубанул ладонью воздух комэск. — Ты и «мессеров» первым обнаружил, и доложил, как следует. И стрелял ты нормально! Вон, пойди на обломки полюбуйся на краю аэродрома, небось до сих пор еще дымятся… И запомни: сегодня ты одолел матерого немецкого летчика, иные на «свободную охоту» и не вылетают. А все потому, что действовал ты решительно! И перед сном для себя в мельчайших деталях разбери тот воздушный бой, разложи все по полочкам. Как говорил тот летчик-гвардеец, капитан Покрышкин: воевать не числом, а уменьем!

* * *

Импровизированное застолье продолжалось, такие вечерние сборы за общим столом были сродни ритуалу, как у моряков кают-компания. Приятно, да и просто необходимо было после дня напряженных боевых вылетов и боев, когда небо с землей крутятся в огненной круговерти, сбросить нервное напряжение, усталость, поговорить по душам, не торопясь выкурить душистую папироску… Пошутить, беззлобно «подколоть» товарища.

Летчики между шутками и прибаутками свернули на давно проторенную тему разговора: новую тактику ведения воздушного боя. Им, штрафникам, летавшим больше всех и вступавшим в бой при численном преимуществе противника, такая тактика — лишний шанс на выживание.

И вдруг доселе молчавший Евгений Омельченко задумчиво произнес, вертя в пальцах граненый стакан:

— Повезло тебе, Игорек. Вон — «мессера» «завалил» по протекции командира… Думаешь, я бы так не смог, а? — и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся…

Беседа приняла неожиданный оборот.

Волин внимательно посмотрел на Евгения Омельченко. Видимо, хмель ударил ему в голову, вот и начался этот «пьяный базар». Но что у пьяного на языке, то у трезвого на уме…

Офицеры эскадрильи, особист и замполит тоже наблюдали за развитием ситуации, но пока не вмешивались, хотя имели на это полное право. Даже особист штрафной эскадрильи, капитан Анатолий Воронцов — тоже бывший летчик.

Окончил аэроклуб, потом — Кача. Потом — политическое училище. Анатолий Воронцов дрался с японцами на озере Хасан, он даже сбил одного самурая. Тогда их авиачасть только что перевооружили на новые бипланы — И-153. «Чайка» — единственный самолет бипланной схемы с убирающимся шасси. Вот тогда-то наши летчики самураев вокруг пальца-то и обводили: шасси выпусками и барражировали. С виду — как И-15. Только самураи бросались в атаку, как наши летчики убирали шасси, и на них в атаку!

Но потом и капитана-особиста ранили и сбили. Ранение не шибко серьезное, но летать с большими перегрузками ему было больше нельзя. Так говорил профессор из Ленинграда, что-то с кровоснабжением головного мозга.

Офицеры были боевые и вполне могли прекратить весь этот балаган… Но Волин переглянулся с особистом, и они оба промолчали, предпочитая не вмешиваться.

Ситуацию попытался шуткой разрядить Иван Мартыненко:

— Да, вот такой у нас командир, мы практически все по его протекции здесь летаем. А сколько протекций наш комэск немцам на кресты выписал! Правда, не на железные, а все больше — на осиновые!