Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта

В «Истории 30-й пехотной дивизии» говорилось о боевом применении ФГА весной 1944 года: «Удручающим является использование арестантов в нашей дивизии. Среди арестантов множество разжалованных чинов. Теперь здесь они должны выполнять работы по расчистке территории в непосредственной близости от линии фронта. В частности, им предоставляют горы разлагающихся тел павших в предшествующих боях. Они выполняют свою работу молча. Они молчат, даже если есть возможность поговорить — разговор с арестантами запрещен. Их конвоиры очень жестоки, хотя, с другой стороны, они приходят в радостное возбуждение, когда им приходится направляться к линии фронта».

В то время как в большинстве материалов бытует мнение об общепрофилактическом использовании ФГА, то часть очевидцев отрицает подобную возможность. Так, например, офицер Карл Зигфрид Бадер свидетельствовал, что арестантам не делали даже особых предупреждений: «Никто не испугался, когда узнал, что их собирались послать на поле боя без оружия. А ведь они знали, что без оружия солдатская жизнь не стоит ломаного гроша. Они знали, что разоруженное подразделение в условиях реальной опасности по понятным причинам не сможет дать отпор противнику». По этой причине Бадер говорил о «провале затеи создания ФГА», хотя эти подразделения продолжали существовать до самого окончания войны. Для него «полевое исполнение наказания было самой большой неудачей». При этом он специально указывает, что самолично не был знаком с «полевым исполнением», однако позволяет себе подчеркнуть: «То, что я сообщаю, является единодушным мнением многих людей, которые служили офицерами в арестантских командах, а стало быть, имели возможность лично наблюдать. Эти наблюдения подтверждались многочисленными арестантами ФГА». По его мнению, на передовой безоружная служба была практически невозможна. «Ни один командир дивизии не мог быть рад наличию в его части подразделения, состоявшего из ненадежных людей. Если честно, то никто бы не сделал из них воинскую единицу. Даже если от случая к случаю они могли бы оказывать некие рабочие услуги, то они все равно были весьма ограниченны. При отступлении, которое началось после Сталинграда, а закончилось крушением Восточного фронта, каждый раз оказывалось, что ФГА никому не помогали, а только мешались под ногами. Неоднократно их просто оставляли там, где они базировались. Командир ФГА должен был сам думать, как пробиться к линии фронта. О том, что дела обстояли именно подобным образом, говорит факт бесследного исчезновения нескольких ФГА, которые в суматохе отступления, видимо, не смогли без оружия самостоятельно пробиться. Люди без оружия на передовой были слишком большой обузой. Подумайте сами: неужели ненадежные солдаты, недовольные службой, провиантом, плохим обращением с ними, могли оказаться на передовой? Опасность перехода на сторону противника была настолько велика, что использование ФГА было скорее на руку противнику, а не собственной части Вермахта! В самом деле, многочисленные арестанты перекинулись в лагерь противника, вольно или невольно выдав врагу информацию о настроениях на передовой, тем самым оказав ему помощь».

Разница в оценках и высказываниях относительно ФГА объясняется, скорее всего, тем, что в различных полевых арестантских подразделениях существовали различные условия. То же самое относится и к тюрьмам Вермахта. В дальнейшем будем исходить из того, что характер ФГА на протяжении войны менялся. Внутри самих полевых арестантских подразделений существовала некая дифференциация. Она определялась так называемыми «возможностями продвижения». Как мы видели, в ФГА иногда имелся «вооруженный взвод». Есть упоминания о «взводах быстрого реагирования». Судя по всему, это была первая ступень «испытания». Кроме этого, в ФГА имелись «возможности падения», которые выражались в дисциплинарных взысканиях (лишение еды, арест), а также в переводе в штрафные лагеря.