Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны

– Я и о генетике-то узнал пару недель назад, – буркнул особист, смущенно почесав затылок и сдвинув фуражку на лоб: – Очень уж вы у нас грамотный, товарищ поп!

– Так ведь доктор социоистории, товарищ майор! И не надо делать большие глаза. Чем больше знаешь, тем больше в Бога начинаешь верить…

– Продолжайте… гхм… рассказывайте дальше, товарищ Смирнов.

– После столь глобальной неудачи все затихло на несколько десятков лет. Зато потом… Зато потом бесплатные психогенетические клиники одновременно распахнули двери для всех желающих на всех континентах. И на сей раз эксперимент по улучшению человеческой расы оказался, увы, вполне удачным. Более того: не прошедшие коррекцию получали ограничение в финансовых и гражданских правах. В итоге почти никто не отказался от коррекции.

– Почти? – уже почти понимающе прищурился майор.

– Да, почти, – хитро подмигнул священник. – За редким, так сказать, исключением. Этим самым редким исключением стали, как ни странно, исключительно верующие – православные, старокатолики и англикане. Религия осталась единственным фактором, который не учли психогенетики. Они считали это увлечением, хобби, отклонением… да чем угодно, но только не препятствием. Ну, на самом деле, кто будет серьезно верить в начале XXII века, что Кровь и Плоть Христовы действительно пресуществляются из вина и хлеба? Пресуществляются… Слово-то какое смешное, да? Так, мода… Этнография… Культурный памятник… Охраняется государством, не более. И вот тут-то они и ошиблись. И именно в этом я без преувеличения вижу наш шанс! Единственный шанс…

Почти сто процентов населения отказались следовать воле Патриарха и пошли за Автарками, тогда как раз набиравшими силу. Но «почти» не считается, слышали подобное выражение? А ведь на самом деле это был истинный подвиг – отказаться от всяческих благ цивилизации, от самой жизни ради своих убеждений! Ради того Христа, в которого… Нет, не так. Которому верили. Ради чуть ли не мифической для многих фигуры, утонувшей во тьме веков.

– Мифической, – поправил отца Евгения Харченко.

– Вы так думаете? Что ж, это уже ваши проблемы, увы… Но мне вас искренне жаль… – неожиданно резко ответил, словно отрубил, священник, пронзив особиста блеском ставших на миг холодными глаз. Сергею захотелось поежиться, столько укора и… сочувствия было в этом взгляде.

Отец Евгений же, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Сначала этих смешных христиан хотели попробовать заставить силой пройти процедуру. Впрочем, сами психогенетики рекомендовали так не делать, боясь популяризации через мученичество. И тогда их просто перестали замечать. Вернее, превратили в музейные экспонаты.

– Так вы что… С неизмененным геномом? – ошарашенно пробормотал Харченко, распахнув глаза на ту самую, хрестоматийную «ширину плеч».

– Долго же до вас доходит, товарищ майор, – вполне добродушно усмехнулся священник.

– И… сколько вас таких? – Харченко аж подпрыгнул на бревне.

– Около двухсот тысяч. Я просил не перебивать? Со временем установился некий паритет. Власти смягчили давление на традиционалистов, даже разрешили им получать образование и кредиты; разрешили и вести проповеди среди геноизмененных. Вреда, мол, все одно не сделают. Правда, браки между христианами и нехристианами не разрешили. Как и между традиционалистами и «новыми». Ибо…

– Ибо… что?

– Ибо генная модификация, к величайшему счастью, по наследству не передается. И ребенок, рожденный в нормальной, православной семье, никогда не пойдет на изменение образа и подобия Божьего. Он уже Святым Крещением обожен.

– Обожжен?

– Обо́жен. На второй слог ударение, Сергей. Около Бога, значит.

– Может, отойдем от ваших штучек ангельских? Дальше-то что, рассказывайте! – Харченко с трудом скрывал волнение. И, самое неприятное, не мог понять, из-за чего именно…

– А дальше – еще интересней! Зовут меня, и правда, Евгением. И фамилия моя Смирнов. Да и священник я взаправдашний, могу и отпеть, могу и крестить. Хотя второе мне милей. Возглавляю я миссионерский отдел нашей Патриархии, это своего рода одновременно и разведка, и контрразведка, и всякое прочее. Когда меня назначили на сей пост, а у нас, как в армии, знаете ли…

…Сначала отец Евгений обратил внимание на ряд странных голографий, периодически появляющихся в Сети. Нога в высоком ботинке, стоящая на голове убитого льва. Истекающий кровью раненый слон. Рука, кромсающая ножом брюхо антилопы.

И ни одного лица.

Сначала священник заподозрил провокацию против традиционалистов – бывало и подобное, чего скрывать. Однако, поразмыслив, ввел в поисковике всего два слова: «странные смерти».