Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны

Сотня натруженных молодых глоток снова взревела, и снова серая пыль поднялась над приволжскими степями…

* * *

– Значит, майор, тебе неважно, какие у них судьбы были? – незнакомый голос за спиной прервал воспоминания. Крупенников резко обернулся. Перед ним стоял низкорослый полноватый майор, цепко осматривающий новоиспеченного комбата серыми глазами. Неспешно поднес руку к фуражке:

– Майор Харченко. Начальник особого отдела батальона.

– Майор Крупенников. Командир батальона, – козырнул в ответ Виталий.

– Знаю, майор, все знаю. Работа такая, – без тени улыбки сказал Харченко и взял комбата под локоть. – Пройдемте, товарищ майор, поговорим.

Они зашли в избу, где недавно Крупенников знакомился с офицерами батальона.

– Тебе, комбат, может, и не важно, – продолжил особист, когда они сели за дощатый стол. – А мне очень даже важно. Я тебе вот пополнение привел, комбат, аж сто человек. Понятно, что среди них есть и случайно оступившиеся. А есть и настоящие враги, предатели и подонки. И моя задача – успеть этих врагов выявить до того, как они дел натворят. Понимаешь, майор?

– Понимаю, товарищ майор, – кивнул Крупенников. – Но ведь они уже натворили. Куда уж дальше-то?

– Ну, смотри, комбат. Привел я сегодня одного лейтенанта. Бывшего, естественно. Месяц еще на фронте не пробыл, а на передовой – так и вовсе ни одного дня. Часть его на станции ночевала, и бойцы на путях цистерну спирта обнаружили. Так тот лейтенант не только не пресек мародерство, но и возглавил его. А спирт тот метиловым оказался… В итоге пятнадцать человек скончалось, еще десять – ослепли.

– А лейтенант? – спросил Крупенников.

– А лейтенант, сука, непьющий оказался. Говорит, хотел со взводом подружиться. Вот и скажи мне, комбат, кто этот лейтенант? Дурак или враг? Или то и другое?

– Не знаю, – честно признался Крупенников.

– И я пока не знаю, – вздохнул Харченко. – А знать обязан. Самое страшное, знаешь что?

– Что?

– Лейтенант тот – сын врага народа. Отца его приговорили к высшей мере социальной защиты, а сыну доверили Родину защищать. И он пятнадцать человек убил. Своих. Ему еще раз шанс дали. И я тут затем, чтобы этот пацан свой шанс до конца использовал. Чтобы ему потом жить не было бы стыдно. Или чтобы погиб он. Но – смертью храбрых. Вот такая у меня алгебра войны, комбат. Понимаешь?

Крупенников молча кивнул.

– А ты говоришь, знать не хочешь, кем они были, – продолжил Харченко. – Так что, майор, ты заходи ко мне. С делами знакомиться.

– Ознакомлюсь, товарищ майор. Когда время будет.

Харченко хмыкнул и встал. Надев фуражку, повернулся к Крупенникову:

– У тебя, комбат, времени здесь не будет. Запомни это.

И ушел, хлопнув дверью.

Особист оказался прав. За неделю у комбата не нашлось ни одной свободной минуты. Предписания, наряды, приказы, планы, отчеты…

Это только в кино война – стрельба и подвиги. Для рядового – это изматывающая физическая работа. Для командира батальона не менее изматывающая писанина. И нельзя просто подписать, нужно обязательно вникнуть. Например, обосновать перед начальством перерасход патронов на учебных стрельбах. Это в сорок втором экономили на учебе – не было ни времени, ни ресурсов. А вот уже с весны сорок третьего части, отведенные на переформирование и отдых, продолжали тренировки. И что характерно, никто не возмущался этим. Даже ветераны сорок первого, прошедшие через тот кровавый ад, послушно ползали по-пластунски и отрабатывали штыковой бой. Все понимали: кровь спасается по́том. И штрафники, хотя и ворчали по старым, офицерским еще привычкам, послушно совершали марш-броски, рыли окопы в полный профиль, собирали-разбирали оружие на скорость. Да, Красная Армия образца сорок четвертого года научилась многому. Но и отучилась от многого. Например, от шапкозакидательства.

Даже замполит на своих политинформациях постоянно подчеркивал, что скоро армия вступит на территорию Германии. В этом сомнения нет и быть не может…

– Но, граждане переменники, необходимо помнить, что раненый зверь, загнанный в свою берлогу, дерется с удвоенной, а то и утроенной силой.

Проходивший мимо замполита комбат удивился – откуда субтильный очкарик-замполит знает, как звери в своих берлогах дерутся? Или набрался штампов на политкурсах в армии? Не похоже. Бойцы слушают его внимательно, да и говорит он увлеченно.

Знакомство с замполитом произошло при весьма забавных, если не сказать комических, обстоятельствах. Тот попросту свалился комбату на голову. В прямом смысле этого слова. После разговора с особистом майор вышел на воздух. Проходя мимо машин, с любопытством разглядывал пополнение – без ремней, со следами сорванных погон и орденских колодок, больше напоминавших арестантов, а не солдат. Впрочем, таковыми они являлись и фактически, и юридически. Разглядывал и думал, что Свинцова надо утвердить в должности комроты и отправить в штаб фронта предписание на повышении в звании.