Шторм времени

Нагревшееся от жаркого спертого "воздуха внутри трейлера оружие было там, где мы всегда его держали – в кладовке, и там же на полке лежали патроны. Я схватил два дробовика и два самых мощных ружья, прихватив заодно и кучу патронов. Но, когда я решил прихватить и автомат, увидел, что его нет на месте.

Я провел в лихорадочных поисках, наверное, не меньше двух минут, ища его в самых невероятных местах по всему фургону, пока наконец не был вынужден признать, что автомат исчез. Кто же, интересно, ухитрился забраться в фургон, который мы с Мэри всегда запирали, если только внутри не находился кто-нибудь из нас двоих? Но сейчас просто не оставалось времени гадать. Учитывая откидной приклад, оружие становилось достаточно компактным, чтобы вынести его под верхней одеждой, будь то мужчина или женщина. А ведь большинство из нас по утрам, отправляясь в депо, надевали либо куртки, либо просторные свитера. Я поспешно выскочил из фургона, не побеспокоившись запереть его за собой, в один прыжок очутился на водительском кресле работающего на холостом ходу джипа, надавил на газ и помчался обратно на вершину горы.

Только отъехав от лагеря примерно ярдов на сто пятьдесят, я вдруг сообразил, что там было как-то подозрительно тихо. Ведь все то время, что я доставал оружие, Санди находился там, запертый в кабине пикапа. Но я не слышал ни звука, несмотря на то, что он наверняка засек, как подъехал джип, видел и, возможно, даже чуял меня. По идее, он должен бы был поднять ужасный шум, пытаясь привлечь мое внимание, чтобы я подошел и выпустил его. Но никакого шума я не слышал.

Я проехал наверное еще ярдов двадцать или около того, прежде чем внутри меня внезапно разлилось какое-то пустое, неприятное чувство. Тогда я развернул джип и снова помчался вниз к лагерю.

Чтобы все понять, мне даже не потребовалось выходить из машины. Картина была совершенно ясной. С расстояния в двадцать футов я увидел, что лобовое стекло пикапа лежит на капоте, издали похожее на стекло очков, потерянное каким-то великаном. Санди каким-то образом ухитрился выдавить его из рамы. И убежал.

Я точно знал, куда. Я вытащил полевой бинокль и принялся осматривать ведущий к круглому дому крутой склон. Крошечные темные фигурки эксперименталов были уже больше чем на полпути к вершине. Ниже их я сначала ничего не заметил – но потом мне в глаза бросилось какое-то движение. Это был Санди, мчащийся вверх по склону, чтобы присоединиться ко мне у депо, где, как он, должно быть, рассчитывал, находился я. Причем несся он не по более пологому, но и более длинному склону, по которому я спускался в джипе, а прямо вверх по кратчайшему маршруту, так что его путь вскоре должен был пересечься с путем, по которому двигались обитатели деревни.

И он продолжит взбираться наверх. Если эксперименталы не станут ему препятствовать, он просто пробежит мимо. Но если только они попытаются остановить его, он будет убивать их до тех пор, пока не убьют его самого. И все равно до последней минуты будет стремиться прорваться наверх.

Верный мой дурачок! Там, куда он направляется, его не ждет ничего, кроме гибели, но, даже и знай он это, он все равно ни за что не остановится. Но сейчас я ничего не мог для него сделать. У меня не было времени даже думать о нем. Мне следовало думать о восьми людях и о судьбах целого мира.

Я снова развернул джип и рванул вверх по склону. Лучшее, что я мог сделать. Учитывая отделяющее меня от депо расстояние, становилось проблематичным успеть туда раньше эксперименталов.

Теперь мои мысли были полностью заняты текущими картинами расположения сил шторма времени. Я видел, что нужная мне картина как раз и начинает формироваться. Конечно, пока я этого наверняка сказать не мог, но расположение было настолько близко к желаемому, насколько я мог рассчитывать в такое ограниченное время, которым мы сейчас располагали. Картина полностью сформируется буквально через считанные секунды после того, как я доберусь до вершины.

Пока же мне не оставалось ничего другого, кроме как мчаться к депо. В нем все, даже Старик, заключенный в гештальт, по-прежнему были неподвижны. Большую часть внимания мне приходилось уделять выбору дороги.

Я вел машину как никогда в жизни. Я выжимал из джипа все до последней капли, хотя мне только-то и требовалось, чтобы он дотянул до вершины. Да, я не потерял ни секунды, но и выиграл максимум того, что мог выиграть, – считанные мгновения. Когда я в конце концов добрался до вершины, то понял, что все же опередил эксперименталов.