Шторм

Али стоял и молча смотрел на трагедию. Он не замечал слез, которые текли по его щекам. Все было очевидно — удар молнии в самолет вывел из строя всю электросистему самолета, один двигатель был поврежден, а другой оказался обесточен.

Один из членов комиссии задумчиво сказал:

— Теперь понятно, почему самолет не подал сигнал бедствия.

Внезапно раздался громкий голос давнего противника проекта:

— Мы все видели и Аллах тому свидетель, что самолет упал из-за молнии, порожденной этой чудовищной машиной! Вы, — палец Окумдира обличающее указал на Бахтиярова, — нарушили волю Всевышнего и послужили причиной гибели самолета!

Присутствующие, шокированные этим обвинением, на мгновение замерли. Прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово, Али бросился к Окумдиру и с криком: "Я не убивал своего брата!" с силой ударил его в левую скулу. От удара Байрам-оглы отлетел почти на три зира и только благодаря тому, что на его пути оказались два лаборанта, он удержался на ногах.

Али бросился на него с кулаками, желая сокрушить своего противника, но пришедшие в себя ученые буквально повисли на своем разгневанном собрате и спасли члена комиссии от тяжких побоев. Грязно ругаясь, Али вырывался, пытаясь добить противника, но время было упущено. Расширившимися от страха глазами Окумдир смотрел на Али, его колотила мелкая дрожь, а на бледном лице наливался багровым цветом большой синяк.

Почти все присутствующие в лаборатории столпились вокруг них, громко крича и не слушая друг друга. Перекрывая шум, раздался громкий властный голос шейха Мухаммада: "Молчать!" и через пару секунд, когда присутствующие смолкли от неожиданности, продолжил:

— Этих, — взгляд на Али и Окумдира, — развести по разным комнатам! Эксперимент считаю законченным. Установку выключить. — И, обращаясь, к Бахтиярову, — Профессор, нам надо поговорить.

После этого шейх резко повернулся и вышел из лаборатории. Бахтияров обреченно махнул рукой Хасану Азизу, сказал "Заканчивайте" и отправился вслед за Мухаммадом.

В наступившей тишине звонок минутной готовности показался особенно громким…

* * *

Шейх и профессор сидели в креслах около небольшого столика, на котором стояли чайник, чашки с горячим зеленым чаем и две вазочки с конфетами и рахат-лукумом.

Испытывая неловкость за случившееся, Бахтияров первым начал разговор.

— Ваше высочество, мне очень жаль, что мы стали свидетелями безобразной сцены. Я прошу прощения за поведение моего аспиранта. В том самолете летел его брат. Али талантливый и порядочный молодой человек. Он глубоко переживал и до сих пор переживает свою потерю. Когда Али придумал установку, он признался мне, что хочет узнать правду об этой катастрофе. Сегодня мы видели, что стало причиной трагедии. Кисмет…

— Да, на все воля Аллаха.

Мухаммад взял чашку, сделал глоток, после чего сказал:

— Профессор, я приношу извинения за поведение некоторых членов комиссии во время эксперимента. Их реакцию можно оправдать только тем, что увиденное было для них неожиданно, а неприятие ими вашей работы известно. Я в курсе тех трений, которые возникли с департаментом благочестия в ходе Вашего проекта, но я, как человек образованный и прогрессивный вижу несомненную пользу вашей работы.

Собеседники помолчали, потом шейх поставил чашку и продолжил.

— Но давайте перейдем к делу. Я попросил вас о встрече потому, что проект "Заман" может дать нашей стране замечательные возможности. Возможности, которых сейчас нет ни у кого в мире. И это может оказаться обоюдоострым оружием. Оружием, которое в неловких и неумелых руках может ранить сильнее, нежели пули и снаряды.

Именно поэтому и было принято решение перевести вас и ваших людей на эту базу, под надежную защиту.

Сегодня я имел возможность убедиться в том, что от взгляда в прошлое ничто не может укрыться. Важно выбрать правильную точку зрения и тогда сокрытое откроется. Но кто определит, что правильно, а что нет?

— Простите, — Бахтияров выглядел взволнованным, — вы не доверяете мне? Или вы считаете, что я только и жду момента, чтобы передать результаты какому-то враждебному государству?

— Нет, я вам доверяю. Скажу больше, — Мухаммад пристально посмотрел на собеседника, — если бы династия не доверяла вам, то вряд ли этот разговор вообще состоялся. Сам Омар ал-Малик, да продлит Аллах его годы, поручил мне курировать проект и защищать вашу работу от излишнего рвения департамента благочестия. Мы прекрасно понимаем, что излишний консерватизм вреден для государства.

— Тогда почему же они до сих пор имеют такое влияние?

— Поймите, — Мухаммад вздохнул, — мы слишком долго были в изоляции и не поддерживали контактов с другими единоверцами. Океан оборвал наши связи на половину тысячелетия. Мы были островком ислама среди язычества и последователей Исы, мы хранили ту веру, что привезли наши предки. И не наша вина в том, что мы не имели возможности черпать из источника мудрости.