Штольня в Совьих Горах

Солнце садилось. Краем оно уже касалось Совьих Гор и багрянцем окрашивало скалы. Снег на вершине Большой Совы порозовел от вечерней зари, белые днем облака теперь обрели лиловый оттенок, а их края отделила от бледно-голубого неба золотистая кромка…

В горняцкой артели старшим был мудрый Зых Кулимага. Горняки арендовали у Вроцлавского епископа — притом за немалую плату — склоны гор и часть лугов в долине. Там они и трудились: кто в штольнях, а кто в открытых раскопах. Каждый горняк имел свою долю в работе и в доходах — «кукс», и каждый имел свой голос — «гвар» — на собрании артельном, отсюда и название им пошло: «гварек», то есть «вольный горняк».

Старательные и согласные в работе и в жизни, трудились горняки с рассвета до сумерек. Уставшие, славно поработавшие, спали они в шалашах около входа в штольню, а порой и под ее сводами, укрепленными дубовыми стойками. Разводили костры, ужинали, рассказывали про разные дела любопытные — пока городские часы полночь не прозвонят. И всегда возле костра стояли две бочки — одна с пивом, другая с водой. Житный сухарь, кусок сала жареного, да печеная репа — вот и весь ужин горняцкий.

Не слишком-то хорошо жилось артели. Земля здесь скупа была на руду, скрывала от горняков золото и серебро. С большим трудом, по грошу, приходилось собирать плату арендную, чтобы отнести ее епископу. На мясо или вино денег в артели не было, а работать приходилось всё тяжелее. Бывало и так, что Милош за целый день неба не видел, спины натруженной разогнуть не мог — до ночи в штольне работал.

Однако, как ни трудно было ему и всей артели, нашел юноша время пробить новую штольню — там, где перстень упал. Всё глубже и глубже врубался он в скалу, откалывая большие куски гранита и гнейсов. Вот уже и двадцатую стойку из крепкого дуба поставил он под свод, а всё еще не мог перстня найти…

«Подшучивает надо мной земля… — думал юноша, продолжая вгрызаться в скальную штольню. — Только ни к чему ее шалости: сюда перстень упал, здесь я его и найти должен!»

И не отдыхал хлопец в работе, силы свои удваивал, всё дальше и дальше прорубая неширокий ход…

А был в артели один хитрый и на редкость завистливый человек. Звали его Сьлядек, и имя это как нельзя лучше подходило к нему — словно бы нарочно подобрали. Любил этот Сьлядек следить за каждым из своих товарищей и даже через плечи рядом сидящих артельщиков в тарелки чужие заглядывать. Все ему знать нужно было, всегда чужие новости подслушивал и на каждом слове великие сплетни плел. А был он некрасив и даже уродлив с виду — нос длиннющий, глазки маленькие, близко посаженные, брови косматые, а усами и бородой сама судьба его обделила. На голове же у Сьлядека блестела выпуклая лысина, а на ней несколько бородавок сидело. И походка у него была какая-то кошачья, и все повадки лисьи…

Заметил этот Сьлядек, что Милош — то вечером, то утром — берет с собой кайло и долото, да уходит куда-то.

«Эге! Парень-то, видать, втихомолку разведал, где золото и серебро залегает! — с жадностью подумал Сьлядек. — Вот и ходит туда, копает, чтобы своей невесте наряды дорогие купить… Умен, что говорить! Ловко прячется, только ведь и Сьлядек не так глуп, как он думает! Пойду-ка за ним, да погляжу, сколько там золотишка лежит в руде скальной? Пусть-ка поделится Милош и со мной! Али я ему не товарищ? Пусть и мне золотишка даст!»

Стал прокрадываться Сьлядек за юношей. И вот, когда Милош пришел в свою штольню, когда начал работать — хитрец проскользнул за ним, притаился и начал следить, как Милош пробивает свою штольню. А юноша, как всегда, работал усердно, ничего не замечая — только каганцом себе присвечивал.

«Не видать еще золотишка-то… — подумал Сьлядек. — Наверно только подход к руде делает». И громко сказал юноше:

— Эй, Милош! Эй, братец! Что ты тут делаешь в одиночку? Почему ни слова артели не сказал, зачем сюда ходишь, дорогуша? Давай, помогу тебе, а? Хочешь? А ты мне дашь взамен долю из своей добычи? Ладно?

— Эх, Сьлядек! — с обидой покачал головой юноша, продолжая бить кайлом. — Какая такая добыча, какая доля? Что тебе в голову пришло? Или не видишь, что тут окромя гнейсов да гранита, ничего нету?

— А тогда зачем тебе эта штольня, с таким трудом пробитая? Ага!..

— Да вот девушка моя перстень сюда уронила, ищу его — только и дел… Расширил ту расщелину, в которую он скатился и лежит где-то здесь, глубоко.

— Врешь ты всё! Не верю! — закричал Сьлядек. — Столько труда для девки какой-то? Нет, братец, не отвертишься! Золотишко ты ищешь, а не какие-то там бабские украшения, вот что!.. Дай мне долю, я тогда и слова никому не скажу…

— Я тебе правду сказал, Сьлядек! А не веришь, так оставь меня и иди себе…

— Ага, оставить тебя? Теперь? Когда уже и золотишком можно попользоваться?.. Ну, нет, братец! Если не хочешь вместе со мной копать, то получишь только свою часть — мы горняки, у нас артель… Я тебе покажу «иди!»