Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – II

Но интегральная Йога знания требует не этого, а божественного возвращения к мировому существованию, и первый этап этого возвращения должен заключаться в реализации «Я» как Всего Сущего, sarvam brahma. Сначала, сосредоточиваясь на Самосущем, мы должны реализовать все, что воспринимается умом и чувствами как некий образ, существующий в этом чистом «Я», ставшем с точки зрения нашего сознания нашим «я». Видение этого чистого «Я» передается уму, и он воспринимает и ощущает его как бесконечную Реальность, в которой все существует просто как имена и формы, являясь не совсем иллюзией, не галлюцинацией и не плодом воображения, но тем не менее лишь творением сознания, которое можно увидеть, смутно воспринять, но не потрогать. Когда сознание находится в этом состоянии, все кажется если не сном, то очень похожим на представление или кукольный спектакль, разворачивающийся в спокойном, неподвижном, умиротворенном, бесстрастном «Я». Наше собственное феноменальное существование становится частью этого умозрительного движения, некой механической формой ума и тела среди других форм. Мы кажемся себе лишь номинальными существами среди других номинальных существ, которые автоматически движутся в этом всеобъемлющем, спокойном и погруженном в себя «Я». В этом состоянии мы не ощущаем активного сознания мира, так как мышление в нас остановлено и наше собственное сознание спокойно и пассивно, – что бы мы ни делали, все кажется нам чисто механическим, совершаемым неосознанно, без участия нашей активной воли и знания. Или, если возникают мысли, то это, как и все остальное, тоже случается механически – движения ума становятся аналогичны движениям тела, движимого, как растения или стихии, невидимыми пружинами Природы, а не какой-то сознательной волей нашего существа. Ибо это «Я», будучи неподвижным и пассивным свидетелем, не является источником или участником действия, которому оно позволяет происходить. Это «Я» есть Всё только в том смысле, что оно, как неизменный Единый, содержит в себе все имена и формы.

Основой этого состояния сознания является реализация умом одного чистого и ни от чего не зависящего Существования: при этом сознание находится в покое и неподвижности, широко открыто и сосредоточено на восприятии чистого бытия, не проявляет никакой активности и не порождает никакого становления. Оно, ощущая сущностное единство, ничего не познает и не пытается познать; пребывая в вечной неизменности, оно не использует свою силу и волю. Но все же оно воспринимает имена и формы, воспринимает движение; впрочем, кажется, что этому движению присуща своя собственная сила, что это «Я» не порождает его, а только отражает. Иными словами, ментальное существо в результате такого рода всепоглощающего сосредоточения отстраняется от динамического аспекта сознания, находит прибежище в статическом и выстраивает между ними непроницаемую стену; между пассивным и активным Брахманом образуется пропасть, и каждый остается на своей стороне, один может видеть другого, но между ними нет никакой связи, никакого чувства общности или единства. По этой причине пассивному «Я» кажется, что все сознательное бытие по своей природе пассивно, а вся активность сама по себе бессознательна и в своих движениях механистична (jaa). Реализация этого состояния лежит в основе древней философии Санкхьи, согласно которой Пуруша, или Сознательная Душа, пассивен, неподвижен и неизменен; Пракрити же, или Природная Душа, включающая даже ум и понимание, активна, изменчива и механистична. Пуруша отражает Пракрити, поддерживает ее светом своего сознания и отождествляет себя с тем, что в нем отражается. Когда у Пуруши появляется навык разотождествления, двигательный импульс в Пракрити начинает угасать и она постепенно возвращается к состоянию равновесия и покоя. Ведантическая трактовка этой реализации привела к созданию философии пассивного «Я» или Брахмана, который считался единственной подлинной реальностью, а все остальное – именами и формами, навязанными ему ложной активностью ума, порождающего ментальную иллюзию, которая должна рассеяться благодаря познанию неизменного «Я» и отказу от навязанных ему имен и форм.[30] Две эти точки зрения, на самом деле, отличаются только используемыми терминами и позицией, с которой рассматривается духовная реализация; по сути же они являются интеллектуальным обобщением одного и того же духовного опыта.