Шри Ауробиндо. Письма о Йоге – I

Это приводит нас напрямую к вопросу, поднятому профессором Сорли: насколько возможно выразить словами мистический или духовный опыт и действительно ли мистик, как это принято считать, должен использовать интеллект в качестве судьи для оценки достоверности как самого переживания, так и его описания? Совершенно очевидно, что интеллект не может претендовать на то, чтобы ограничить сам опыт и стоящее за ним усилие своими рамками и законами, ибо цель, суть и главный принцип этого усилия – превзойти ограничения обычного ментального сознания, находящегося под управлением земного сознания и чувств. Это все равно что меня попросили бы взобраться на гору, привязав за ноги к ее подножию, или попытаться взлететь, но только при условии, что мои ноги останутся на земле. Может быть, самое безопасное – это ходить по земле и всегда иметь твердую почву под ногами, а пытаться подняться в воздух на крыльях или каким-либо иным способом означает риск падения и всевозможных несчастных случаев: ошибок, иллюзий, утраты здравого смысла, галлюцинаций и т. д. Таковы обычные обвинения, выдвигаемые категоричным, твердо стоящим обеими ногами на земле интеллектом против мистического опыта, – но если я хочу пережить этот опыт, то должен согласиться и на риск. Мыслящий интеллект основывается на обычном человеческом опыте и на механизме поверхностного восприятия, а также на понимании вещей, которое дает ощущение ясности только тогда, когда опирается на ментальную основу, сформированную земным опытом прошлого и накопленными фактами. Мистик же выходит за пределы интеллекта, в область, где эта ментальная основа исчезает, а накопленные данные теряют значение, где существуют другие законы, другие способы восприятия и познания. Его главная задача состоит в том, чтобы прорваться через ментальные границы в другое сознание, которое видит все иначе, и, хотя это новое сознание может учитывать данные обычного внешнего интеллекта, оно не ограничивается ими и не связывает себя необходимостью интерпретировать опыт с интеллектуальной точки зрения или в соответствии с интеллектуальным способом восприятия и рассуждения. Если мистик, проникнув в оккультную область или область духа, будет использовать интеллект в качестве единственного или высшего источника света и руководства, то он рискует вообще ничего не увидеть или достичь лишь ментальной реализации, характер которой заранее для него уже определен умозаключениями интеллектуального мыслителя.

Несомненно, в Индии существуют направления духовной мысли, идущие на компромисс с требованиями современного интеллекта и признающие Разум в качестве высшего судьи, но при этом все-таки предполагается, что Разум в свою очередь тоже готов пойти на компромисс и признать самоценность духовного опыта. В известном смысле, именно к этому всегда стремились индийские философы, пытаясь обобщить и систематизировать путем метафизических размышлений результаты духовных опытов, – но именно опыт всегда служил основанием любой метафизической системы, а свидетельства духовных искателей рассматривались как высшее доказательство, намного более ценное, чем все интеллектуальные рассуждения и умозаключения. Таким образом сохранялась свобода духовного и мистического опыта, а мыслящий интеллект играл второстепенную роль, оценивая обобщенные данные, полученные во время духовных переживаний. Это, на мой взгляд, чем-то напоминает позицию профессора Сорли – он также признает, что сам по себе духовный опыт принадлежит области Невыразимого, но как только я начинаю объяснять и формулировать его, то сразу опускаюсь на уровень мыслящего разума и здесь я должен пользоваться терминологией ума, его способами мышления и выражения, а значит, принимать его в качестве судьи. Если же этого не сделать, то это все равно что выбить у себя из-под ног лестницу, по которой взбирался через область ума в Запредельное, и остаться «висеть в воздухе». Правда, не совсем понятно, следует ли подвергать сомнению истину моего опыта из-за того, что я оказался в подвешенном состоянии? Но в любом случае, она остается чем-то далеким, не имеющим никакой связи с миром и не оказывающим никакого влияния на мысль и жизнь. Из всего сказанного, я полагаю, можно сделать три основных заключения. Первое – духовный опыт по своей природе принадлежит области за пределами Разума, он невыразим и, по всей видимости, немыслим. Второе – чтобы выразить и описать духовный опыт, вы должны вернуться на уровень сознания, которое вы покинули, и придерживаться его суждений, принимать его условия и подчиняться его законам и вердиктам; то есть вы утрачиваете свободу Невыразимого, а вместе с ней власть над собой и своей природой. И третье – духовная истина, может быть, и верна сама по себе, в рамках данного духовного опыта, но любая попытка выразить ее чревата ошибкой, и здесь только интеллект может быть судьей.