Шрамы, которые мы носим (ЛП)

- Седьмое пекло – прорычал Сандор, прерывая поцелуй и нетерепеливо дергая шнуровку ее платья. – Девушка в это время покрывала его лицо, шею и плечи бесчисленными поцелуями, а его пальцы пытались справиться с намокшими узлами. На минуту он поднял руку и мягко сжал ее грудь, ощутив твердый сосок сквозь ткань платья. Злясь на неожиданное препятствие, Клиган продолжил дергать шнуровку.

- Дерьмо! Отодвинься и сядь, девочка, чтобы я мог освободить тебя от этих тряпок.

Санса сползла с него и встала на колени, а вода доходила ей до бедер. Кусая губы в нетерпении, Сандор трудился над узлом, пока наконец не распустил его. Он с такой силой дернул вниз края платья, что Сансе пришлось ухватиться за края ванны. Рукава соскользнули с ее плеч, но застряли на запястьях, и Клиган помог ей освободиться от них. Вода поглотила платье, но ему не было до этого дела. Он был зачарован тем, что видел перед собой. Девушка была прекраснее, чем он мог себе вообразить – молочно-белая кожа, которую оттеняли бледно-голубые вены, кое-где была усыпана бледными веснушками. Груди были полными и округлыми, а соски – нежно-розовыми. И вся она – теплая, настоящая, - была его. И она была…

- Совершенство, – хрипло пробормотал он, кладя ладонь ей на шею, и проводя вниз по груди и животу. - Я умираю с голода, моя пташечка, и ты – мой пир. – С этими словами он подхватил ее под колени и поставил ступни девушки на свои, поднимаясь на ноги вместе с ней.

Они прижимались друг другу всем телом, кожа к коже, и руки Сандора крепко обнимали девушку. Санса чуть-чуть сдвинулась, так что их тела совпали, как недостающие кусочки мозаики, как ключ и замок. А потом она поцеловала его так, что сердце Клигана ухнуло вниз.

Оторвавшись от ее губ, он немного отодвинув девушку, наклонился и взял простыню из стопки, лежавшей рядом с ванной. Она смотрела на него полным решимости взглядом, пока Сандор набрасывал простыню ей на плечи. Он заглянул в большие, затуманенные страстью глаза, и взял ее лицо в свои ладони.

- Санса…начал он.

- Да. – это было все, что она ответила. Все, что ей было нужно сказать.

Сандор поднял ее на руки, шагнул из ванны на пол и понес Сансу к постели с пуховой периной, оставляя за собой мокрые следы.

========== Глава 20. ==========

«Вот так оно и бывает? – размышлял он, – постепенное пробуждение, которое накрывает тебя с безжалостной ясностью? Именно так все и заканчивается?»

По всем статьям ему сейчас полагалось крепко спать в тепле под шкурами, сжимая девушку в своих объятиях. Вместо этого Сандор обнаженный стоял у окна, и, подрагивая от холода, смотрел в ночь. Оранжевое пламя факелов двумя рядами освещало дорогу к таверне, но тьма за ее пределами была как чернила, и именно туда он направлял свой взгляд.

«Потому что я люблю тебя», - сказала она.

Когда он был ребенком, его никто не любил, кроме его сестры. Сандор не помнил свою мать, которая умерла от лихорадки прежде, чем он научился ходить. А его отец – сухой и немногословный человек, - был с ним строг, хотя и справедлив. Но в детстве он видел его так мало, что отец был для него скорее призраком, разгуливающим по семейному склепу, чем живым человеком. А Григор…Григора он всегда только боялся.

Но его сестра…

Он попытался вспомнить ее лицо, но с грустью понял, что не может. Правда, он помнил, как ярко оно сияло. И еще – как она могла снова дать ему ощущение полноты, цельности, когда он был уверен, что не переживет еще одного дня агонии. Тогда она обнимала его, осторожно сдувала с обожженного лба уцелевшие пряди волос и пела ему. От ее песен осколки, оставшиеся тогда от прежнего Сандора, медленно начинали собираться во что-то целое. В его детстве не было дня, когда он не знал бы, что любим, и любил ее в ответ. Это чувство было простым, сильным и всеобъемлющим. И с простотой и мудростью детства он знал, что пока сестра любит его – он будет жить.

В тот день, когда Григор увез Морийю с собой в лес и вернулся один, на место любви пришла ненависть. Сандор быстро научился насыщаться этим чувством. Голодный человек ест все, что ему предложат. Умирающий от голода ребенок удовольствуется и меньшим. Ненависть и ярость на вкус были мерзкими, как гниющая мертвечина, но он день за днем учился глотать эту горькую пищу, и однажды она заполнила ту дыру, где раньше сияла и горела любовь сестры.

А в другой день, когда Григор убил и их отца, младший Клиган ушел из дома, не оглядываясь. Его там больше ничего не держало. Сандор был высоким и сильным для своих лет, и Ланнистеры с охотой взяли его в оруженосцы. Он учился терпеть взгляды, которые привлекало его уродство, и то, как люди отворачивались от него, а на их лицах жалость мешалась с ужасом. Мальчик стыдился этих взглядов, и ненавидел их одновременно – ненавидел то, как к нему относятся из-за его беды и его уродства – как будто он сотворил такое с собой по доброй воле. У стыда был привкус ярости, и им он тоже питал свою душу.