ШРАМ: ОБРЕТЕНИЕ АДА

Второй же солдат выпалил в химеру из подствольного гранатомета. Черная тварь на миг исчезла в вихре огня, тогда она издала то самое квакающее, сипящее мяуканье, но нельзя сказать, что взрыв нанес ей какие-то увечья, зато самого военного волной отшвырнуло назад, подобно тряпичной кукле. Химера, отряхнувшись, как чудовищная кошка, подошла к обезумевшему от ужаса человеку, распластанному на земле, постояла над ним какое-то время, точно любуясь его агонией, а потом наклонила голову и одним движением челюстей откусила ему голову. Даже до пригорка, где залегли свободовцы и Шрам, донесся сухой клацающий звук, с которым сомкнулся живой капкан…

Тварь не стала пожирать убитых ею людей. Она даже не обратила особого внимания на истерзанные трупы, словно тут же забыла о них. Химера замерла на минуту, давая возможность полюбоваться своим совершенством биологической машины для убийства, а потом также невесомо, по-змеиному утекла, удалилась куда-то за холмы. Минут пять спустя ее антрацитово-черный силуэт мелькнул уже у окраины Рыжего Леса и растворился в нем.

Повисла гробовая тишина, которая вдруг прервалась сдавленным рыданием. Это один из боевиков «Свободы», совсем молодой парень горько плакал, уткнув лицо в ладони. Отец Диодор ласково похлопал его по содрогавшимся плечам, как бы успокаивая, но парень сдавленно, сквозь душившие его слезы проговорил:

— Ну видите, видите теперь сами? Я вам говорил, рассказывал, а вы мне не верили!..

Костюк, закусив губу, ударил кулаком по земле и яростным шепотом прорычал:

— Чижик, мать твою налево через колено в задницу! Прекрати истерику сейчас же!

— Я вам рассказывал, что видел эту хрень, — уже более внятно сказал молодой свободовец, — А вы надо мной все ржали, не верили, даже Дядька Яр посоветовал меньше дури курить. Убедились теперь? Она же одна больше десятка военных в салат покрошила!

— Я видел похожих на нее чудовищ, — вдруг совершенно спокойным голосом промолвил еще один боец, мужик лет пятидесяти с длинными вислыми усами, наверное, за них же прозванный Казаком, — Когда еще был вольным ходоком. Только те не двигались так быстро, но у них имелось две головы, только вторая какая-то недоразвитая, сбоку от шеи. И цвет не совсем черный, а темно-коричневый. Наверное, сейчас мы видели их мать, прародителя, что ли. Отец Диодор верно сказал — химера, другого названия ей не придумать, только мы их тогда Багирами называли…

— Ладно химера она или еще что-то — пес с ней, — подытожил Костюк, поднимаясь с земли. — Пошли, поглядим, что она там с вояками учинила. Да место новое обживать уже пора!

— Ты сдурел? — чуть не завопил еще током не вытерший слезы с лица Чижик, — Какая, нахрен, база? Чтобы она снова пришла и уже нас всех порвала? Идите вы все знаете куда?

Костюк только отмахнулся от пока не отошедшего от шока мальчишки и пошел вниз по склону пригорка к воротам военных складов. За ним двинулись остальные.

К двухэтажному зданию, где когда-то размещалось командование воинской части, расквартированной для охраны складов, вел длинный мост-виадук, а потом обыкновенная хорошо заасфальтированная дорога. Спецназ, планировавший устроить здесь базу, поселился именно тут, недалеко от добротной наблюдательной вышки, где торчала заметная антенна радиопередатчика. Возле здания с свежеобваленной угловой частью замер танк, из его пушки до сих пор поднимался легкий дымок. Видимо, военные, стремясь во что бы то ни стало достать химеру, засадили из орудия прямо в строение. Но, разумеется, не попали, только наделав бесполезных разрушений.

Везде лежали трупы. Вид их после тесного знакомства с когтями и клыками чудовища был, конечно, ужасен. Выпущенные кишки, оторванные руки и ноги, кровавое месиво, лужами растекшееся на земле и бетоне. Чижик уже неудержимо блевал, согнувшись в три погибели и уцепившись за броню танка. Из люка механика-водителя свисали жуткого вида лохмотья, в которые превратилась верхняя часть человеческого тела от удара лапы химеры. На земле валялся шлем, в нем, как в импровизированной кастрюле — часть черепа и мозги.

Силища у твари была неимоверная. Казак, все также спокойный и невозмутимый, подошел к стене здания, где прямо по штукатурке и кирпичу пролегли четыре громадные борозды глубиной в сантиметр и молча провел по ним пальцем. Чтобы так легко крошить человеческие кости, рвать в клочья бронежилеты, царапать камень, когти химеры должны были быть минимум из замечательной инструментальной стали, подобно токарным резцам…

— Вы священник? — спросил Шрам у Отца Диодора, печально смотревшего на картину кровавого побоища, учиненного чудовищем. Губы свободовца шевелились, читая заупокойную молитву.

— Был, — немного погодя ответил воин, — В миру меня звали Федором. Потом принял постриг, со временем стал иереем церкви в Харькове. Настала пора — и сменил рясу на доспехи воина.