Шпионка, пришедшая с севера

Таня слушала адвоката и понимала, что все ее иллюзии рухнули. Еще полчаса назад она была готова увидеть отца, а завтра же оказаться на свободе, но теперь…

Кто же говорит правду — Олег Степанович, которого она знала многие годы, или Роджер Ли, который почему-то не внушал ей доверия? Слишком быстро говорит, как будто знает, чем все закончится. Она неожиданно поняла, что не доверяет им обоим. Она никому не верит.

— Но итальянский суд может и не удовлетворить это требование, в конце концов, Советский Союз является второй супердержавой, а вы — гражданка Советского Союза. Но не рассчитывайте, что ради вас будут ломать копья. Вы, Татьяна, пешка, которой пожертвуют в сложнейшей шахматной партии, разыгрываемой на мировой арене. Так, великий князь Бертранский Клод-Ноэль заявил уже, что арест был произведен незаконно. Я не думаю, что это будет иметь какие-либо последствия, но он, кажется, на вашей стороне. Вы очаровали его…

Роджер Ли ухмыльнулся и продолжил:

— Во всяком случае, нам придется готовиться к серьезной обороне. Я как ваш адвокат…

— Господин Ли, но кто назначил вас моим защитником? — спросила Таня.

Вопрос сбил адвоката с толку, он даже на мгновение растерялся.

— Понимаете, госпожа Полесская, у каждого обвиняемого должен быть адвокат. Или я вас не устраиваю?

— Ну почему же, мне только хотелось бы знать, почему именно вы защищаете меня. Я хочу, чтобы у меня был адвокат из моей родной страны. Вы же американец, не так ли? А если я нахожусь в Италии, то это должен быть по крайней мере итальянец.

Роджер Ли сузил глаза. Эта крошка не такая наивная дурочка, какой кажется на первый взгляд.

— Госпожа Полесская, вы имеете полное право отказаться от моих услуг, — он попытался изобразить незаслуженно оскорбленного. — Советский адвокат в Италии — вещь неслыханная. Я защищаю вас, потому что свободно говорю по-русски, моя бабка была родом из России.

— Хорошо, — вздохнула Таня. — Расскажите, что произойдет со мной. Вы же должны знать, не так ли, господин Ли?

— Думаю, ближайшие несколько дней вы проведете в этой тюрьме. — Ли воспрял духом. — Я не могу знать, какой договоренности достигнут США и Советский Союз относительно вас. Кстати, я захватил вечерние газеты, не хотите ли ознакомиться с ними?

Он открыл портфель и достал из него стопку газет.

Таня полюбопытствовала. Что же, когда о ней писала бертранская пресса, то было хотя бы приятно, а теперь…

На первых полосах — ее фотография, которую некий репортер сделал в аэропорту. Размытое изображение — она сходит с трапа самолета в сопровождении двух агентов ФБР. Таня и не могла подумать, что она так выглядит — голова опущена, волосы растрепаны. Заголовок, пропечатанный аршинными черными буквами, кричал: «Советская шпионка задержана в Генуе. Дочь русского посла работает на КГБ. Она пыталась похитить секреты американцев!».

Таня вчиталась в текст. Бред, да и только. Она узнала о себе много нового — например, то, что она была любовницей (по слухам, осторожно добавляла газета, не желая быть привлеченной к суду за клевету) великого князя Клода-Ноэля, а в России прошла подготовку в двух элитных разведывательных школах. Ее отец, могущественный советский босс, именно такое выражение использовал журналист, является одним из влиятельнейших людей в коммунистической империи, и арест его единственной дочери может поставить мир на грань Третьей мировой войны. Таня даже невольно улыбнулась — какую только чушь не придумают!

— Вам нравится? — спросил Роджер Ли. — Другие газеты пишут еще хуже. Создается впечатление, что это чей-то заказ.

— Меня изображают этакой Мата Хари, — произнесла Таня, возвращая адвокату газеты. — Вы в состоянии что-либо предпринять?

— Я попробую выступить с заявлением, — сказал защитник. — Два телеканала уже предлагали мне выступить и кратко обрисовать ситуацию. Это в ваших интересах, Таня, вы должны это понимать…

Все пекутся о ее интересах, подумала Татьяна. Слишком много людей заботятся о том, чтобы вытащить ее из тюрьмы, и пока что ничего не получается.

— Я не думаю, что с этим стоит торопиться, — ответила она. — Что еще, господин Ли?

Тот замялся и протянул:

— Э… У меня был разговор с командой юристов из Штатов, с теми самыми ребятами, которые специально прибыли, чтобы разорвать вас в клочья. Так вот, они предложили: если вы сознаетесь, то реально будет идти речь о сделке. Ну, вы понимаете, в обмен на ваше принятие вы получаете меньший срок.

— Я же говорила, что я ни в чем не виновата. Вы же мой адвокат и должны делать так, как я скажу. Или я ошибаюсь?

— Именно так. — Роджер Ли надел очки в тонкой никелевой оправе. — Но поверьте мне, иногда лучше признаться в том, чего не совершал. В таком случае срок не будет большим, всего несколько лет. Вполне возможно, что вас обменяют на кого-нибудь из советских диссидентов или политических заключенных, и вы вскоре окажетесь на родине.