Шпион, который спас мир. Том 2

Русский, вошедший в кабинет, когда акт был написан, и руководивший редактированием текста, стоял теперь в четырех шагах от Джекоба, пристально глядя на него. Его густые темные вьющиеся волосы были хорошо ухожены, на нем был темно-синий костюм отличного покроя. Ему было около пятидесяти. Это был человек крепкого телосложения с резко очерченным красивым лицом. Джекоб вдруг понял, что это тот самый человек — только теперь он был без очков, — который руководил его захватом у тайника. Он продолжал пристально смотреть на Джекоба, и Джекоб решил ответить ему тем же. «И тут я поднял на него глаза и, не улыбаясь, без следов каких-либо эмоций на лице уставился на него, заставив опустить глаза. Думаю, это состязание продолжалось около двух минут, и я просто решил, что если он хочет глазеть на меня, то я тоже буду на него смотреть и намерен заставить его первым отвести глаза, что он и сделал две минуты спустя. Не знаю, как мне это удалось, потому что меня разбирал смех. Просто я решил в тот момент, что как бы то ни было, а я, не произнося ни слова, попытаюсь проявить капельку инициативы. Затем он взглянул на меня и изрек: „Ну вот, ваша грязная карьера закончилась’’»^{167}.

Переводчик снова потребовал, чтобы Джекоб назвал свое имя. «Чего вы боитесь?» — разозлился он. Человек с вьющимися волосами пробормотал вполголоса по-русски: «Трус, трус, трус» и «абсурдность». Он и допрашивающий обменялись несколькими словами по поводу того, что Джекоб еще молод и зелен и что ему придется многое объяснить в Вашингтоне. Переводчик сказал Джекобу: «Надеюсь, это ваш последний шанс поговорить по-русски с настоящими русскими». Как раз в этот момент, примерно в 17.15, в кабинет вошел лысеющий человек в светло-сером костюме, который представился как сотрудник Министерства иностранных дел. Джекоб сразу же насторожился. «Мне подумалось, что они, возможно, пробуют на мне еще один из своих методов и что это просто один из их мальчиков и они меня ему представят. Они, естественно, считают — и это совершенно правильное предположение, — что, как только я решу, что разговариваю с представителем МИДа, я утрачу бдительность, по крайней мере расслаблюсь до такой степени, что, возможно, расскажу больше, чем раньше. Поэтому я с самого начала предположил, что он не из Министерства иностранных дел. Я сказал ему: «Меня зовут Джекоб, и я хочу немедленно связаться с американским посольством». Он повернулся к остальным присутствующим и, казалось, находился в замешательстве, как будто был напуган всем происходящим. Они ему объяснили, что я занимался шпионажем и был задержан. Затем он сказал: „Я свяжусь с вашим посольством”».

Когда пять минут спустя представитель МИДа возвратился в кабинет — это было примерно в 17.30,— он сказал, что позвонил в посольство. Допрос прервался примерно на десять минут, а затем человек из МИДа спросил Джекоба по-английски, говорит ли он по-русски. Джекоб снова сказал, что он говорит по-английски. Затем сотрудник МИДа спросил: «А г-н Семлер (недавно прибывший в американское посольство сотрудник Министерства иностранных дел) говорит по-русски?»

Джекоб предположил, что это представляет для русских оперативный интерес, и насторожился. «Я подумал: вот оно в чем дело, начинается. Они намерены выжать из меня кое-какие сведения о сотрудниках посольства. Поэтому я просто ответил: «Я не знаю». Прошло еще десять минут без дальнейших вопросов, а затем Джекобу предложили сигарету и стакан воды. Джекоб отказался и попросил сотрудника министерства назвать ему фамилию человека, с которым тот говорил в американском посольстве. Сотрудник ответил: «Я говорил с какими-то девушками-телефонистками и с оператором коммутатора». Джекоб подумал: «Этот парень не звонил в посольство». Он взял инициативу в свои руки и спросил по-английски: «Когда вы позвонили в посольство? Назовите точное время, потому что, если никто из посольства не прибудет сюда в течение пятнадцати минут после указанного вами времени, я намерен предположить, что вы не звонили в посольство». Сотрудник Министерства иностранных дел смутился и оглянулся на остальных. Потом он вышел из кабинета и отсутствовал две-три минуты. Возвратившись, он сказал: «Я говорил с г-ном Дэвисом, первым секретарем. Они приедут сюда за вами».