Шпион, который спас мир. Том 1

Президент попросил Конгресс увеличить военный бюджет на 3,2 миллиарда долларов. Кеннеди не объявил чрезвычайного положения в государстве, но утроил количество призывников и потребовал от Конгресса полномочий объявлять боевую готовность, чтобы призвать резервы на военную службу. Пол Нитце, представитель комиссии Департамента обороны по Берлину, вспоминал: «Планы НАТО на случай непредвиденных обстоятельств предусматривали, что мы посылаем часть военных сил в Берлин по автостраде, а если противостояние будет продолжаться, МС 14/2 предусматривало ядерную атаку. ...Несмотря на то, что военные силы обычного типа на европейском театре военных действий у нас хуже, чем у остальных, мне кажется, что у нас было стратегическое превосходство. Мы очень хотели, чтобы дело не дошло до обмена ядерными ударами, но все же мне казалось, что Советский Союз не хочет этого еще больше, чем мы. Даже несмотря на это, риск был велик, и ошибки в расчетах как той, так и другой стороны были нашим главным потенциальным врагом. Ядерная конфронтация с Советским Союзом во время берлинского кризиса 1961 года была значительно реальней, чем во время кубинского кризиса 1962 года»^{339}.

28 июля Пеньковский встретился в 15.10 с англо-американской группой на явочной квартире в Кенсингтоне. Ему подарили коротковолновый радиоприемник «Зенит», и Кайзвальтер по-русски объяснил:

— Этот подарок свидетельствует, что деньги для нас не проблема, главное — безопасность.

Принимая подарок, Пеньковский сиял от удовольствия и рассыпался в благодарностях. Он сказал, что лучше бы Винн в свою следующую поездку привез радио в Москву. Он убеждал группу, что такие же приемники можно купить в Москве за доллары в специальных магазинах для туристов и что проблем не будет, если кто-нибудь спросит, откуда у него это. Кайзвальтер согласился, но не разрешил покупать маленький магнитофон, чтобы Пеньковский записывал разговоры с Варенцовым и другими военными высокого ранга.

— Вас могут начать подозревать, если у вас будет такой магнитофон, и это серьезный риск — записывать Варенцова. Вы должны твердо придерживаться наших советов и рекомендаций в целях безопасности и свести собственные желания к минимуму^{340}.

Группа постоянно сталкивалась с тем, что Пеньковский шел на неоправданный риск, желая стать лучшим шпионом в истории. Русских все время надо хвалить. Кайзвальтер достал отчет вашингтонского Управления по поводу речи о Берлине, произнесенной Кеннеди 25 июля, и протянул его Пеньковскому.

— Это для того, чтобы вы знали, что наши лидеры получают вашу информацию. Я вам не буду его читать, но могу сказать, что в некоторых заявлениях президента были высказаны именно те идеи, которые вы предложили ^{341}.

Пеньковский расплылся в улыбке и углубился в цитаты из речи президента Кеннеди:

«Западный Берлин стал сегодня великим испытанием мужества и воли западных стран, это центр, в котором наши торжественные обязательства... сталкиваются сегодня с советскими амбициями.

Мы не можем позволить и не позволим коммунистам выкинуть нас из Берлина хитростью или силой. Ибо мы должны выполнить обещание, которое дали этому городу, во имя морали и безопасности Западной Германии, во имя единства Западной Европы и чтобы не потерять доверия всего Свободного Мира»^{342}.

Пеньковский поднял голову и сказал:

— Вы должны узнать, что происходит в верхах и как Хрущев повышает генералов в чине, чтобы они были верны ему. В верхах существует секретная оппозиция, она остается секретной, потому что большинство — протеже Хрущева, а остальные не хотят терять работу[38]. Но перегруппировка сил, как и раскол, вполне возможна в связи с берлинской проблемой. Все, кто в курсе состояния нашей экономики и военной промышленности, скажут: «Воевать слишком рано. Надо подождать. Зачем обострять ситуацию из-за Берлина, хотя эта проблема существует уже шестнадцать лет?» Если так будет, возможно, Хрущев снова победит; а может случиться и обратное. Нам надо это учитывать. Они могут сместить Хрущева, заявив, что он болен, или он может уйти в отставку, как Маленков. Или они скажут ему: «Боссом ты останешься, но давай отступим в берлинском вопросе, давай что-нибудь придумаем. Давай провозгласим, что мы защищаем мир, а англичане и американцы экстремистски восприняли наше заявление и готовятся к войне, а мы войны не хотим, торопиться некуда, когда-нибудь потом разберемся с берлинским вопросом». Можно наговорить много  дипломатических фраз, чтобы сделать все как надо,одурачить народ и снова всем наврать^{343} .

Окончательное решение примет в октябре XXII съезд партии. Этого вопроса нет в повестке съезда, но, как я вам уже говорил, во время подобных собраний у них проходят секретные сессии, и я абсолютно уверен, что там этот вопрос будет обсуждаться. Они даже могут обсудить его еще до официального открытия съезда. Так что мы должны учитывать три возможности.