Шпеер

От голоса Северуса у него что-то перевернулось внутри — это был не тот бархатный голос знающего себе цену соблазнителя. Большой Зверь шептал что-то бессвязное, тихо, просяще. Гарри вдруг померещилось, что это молитва.

Оставив богослужение у нечестивого алтаря, Северус спустился быстрыми поцелуями к щиколоткам Г. Дж., на мгновение прижал стопу к губам и со страстью любителя эскимо сунул в рот пальцы.

Гарри задохнулся от смущения и удовольствия, удивленный тем, что Северус вытворяет то, о чем тайно помышлял он сам. Какая связь между большими пальцами ног и членом, выяснилось только сейчас.

— Перестань, что ты творишь!

Говорить что-то было бесполезно — Зверь впал в экстаз и вконец одичал. Немецкий сменился хищным мурлыканьем; облизав и исцеловав ноги Г. Дж., Северус добрался губами до его члена и втянул в рот.

Гарри вцепился в его спутанные волосы, сладко дрожа. Внезапно Зверь прекратил дразнить его языком, лег сверху тяжелым медведем и, задыхаясь, поцеловал в губы.

— Я больше не могу, — пробормотал он. — Можно?..

— Что? — не понял Гарри, давно потерявший способность соображать.

Понятливость вернулась, как вспышка молнии. Напоследок увлажнив языком его победно торчащий ствол, Большой Зверь оседлал бедра Г. Дж. и медленно опустился сверху. В первую секунду Гарри померещилось, что его член крепко обхватывают жадные губы.

— С ума сошел!.. — выдохнул Гарри и застонал от пронзительного удовольствия — его плоть медленно входила в тесный горячий канал.

Дико расширившимися глазами он уставился на картину погружения, от волнения не способный шевельнуться. Он глянул на лицо Северуса и в ужасе понял, что тому больно — Зверь Шатци-ша закусил губу, на его висках проступили капельки пота, бедра конвульсивно задрожали.

— Не надо! — прохрипел Гарри, пытаясь вывернуться из-под тяжелого тела, вдавившего его в матрас. — Тебе больно, перестань, умоляю!

Вместо ответа Северус опустился на него до конца и замер, едва ощутимо покачиваясь.

— Я люблю эту боль, — к полной неожиданности Г. Дж., прошептал он. — Даже жаль, когда она уходит.

— Ну, ты даешь, — неодобрительно сказал Гарри. Перед глазами пронеслись кадры из порнофильмов с обстоятельной подготовкой к делу. — Хоть бы крем какой-то...

Зверь наклонился к его губам и с нежностью лизнул.

— Мой строгий маленький шеф, — шепнул он, начиная осторожно двигаться. — Сердитый Meister Potter.

— Я не сердитый... Я не...

Растеряв все слова, Гарри обхватил за шею возлюбленного злодея, захлебываясь нежностью и восторгом, целуя его лицо, сходя с ума от мысли, что их тела и души соединились в одно, слились непостижимо, тайно, грешно и вкусно.

— Mein Gott, fühlt das sich gut an!..² — захрипел Северус, выгибаясь. Его разведенные бедра поднимались и опускались, мучительно медленно и плавно, с эротичной грацией крупного хищника. Смоляные волосы рассыпались по плечам, облепили блестящие от пота пылающие скулы. Большой Зверь превратился в прекрасного бесстыдного дикаря.

Г. Дж. перестал быть собой — он растворился, стал волной, целующей берег.

— Люблю тебя... Ты мне... не запретишь... Никогда!

Зверь стонал сквозь зубы, явно не от боли.

Черные глаза опьянели от удовольствия, лицо горело, как в лихорадке. Он отстранялся и вновь посылал свое тело навстречу, лаская пронзивший его ствол каждой своей мышцей, отдалялся, чтобы вернуться мягким крепким ударом, — гибкий, сильный, бесстыдно наслаждающийся. Его член, отяжелевший и налившийся, упруго танцевал перед глазами ополоумевшего от возбуждения Г. Дж.; тот схватил его обеими руками, мучаясь желанием почувствовать шелковую гладкость у себя во рту. Зверь Шатци-ша вдруг глухо зарычал и прогнулся в спине, кусая губы, вжимаясь в его пах почти до боли.

Гарри ощутил, как сжались и затрепетали в пульсации обхватывающие его член горячие мышцы. В уши ворвался хриплый рык, руку залило теплыми струями, брызнуло на грудь и живот.

— Северус! Шатци-и-а-а-у!

Цивилизованный лондонский дом по Сейнт-Кросс огласил триумфальный вопль первобытного человека.

Сметенный невыносимо сладкой ударной волной, Гарри царапал ногтями ягодицы Северуса, переливаясь в него семенем и перетекая душой.

Прошла секунда или пролетела вечность, он не знал: время перестало существовать.

Притихшие дикари сидели, обнявшись, мокрые от пота, дыша в унисон, молча глядя друг на друга.

— Ты мой. Ты любимый мой, — вдруг сказал Северус.

На чистом английском.

Гари Джеймс Поттер с детства плакал от злости. Или от бессилия.

Почему он плачет сейчас, Г. Дж. не знал.

* * *

— Я принесу вино. Как раз подойдет к мясу.

— Особенно к такому пережаренному, — ехидно вставил Гарри.

— Оно не пережаренное! — рассердился Северус. — Это корочка.

— У меня тоже была корочка, — Гарри посмотрел на возмущенное лицо опытного шеф-повара и хихикнул.

— Мистер Поттер, сравнили вашу горелую корку и мою хрустящую, — саркастично сказал Великий Кулинар Снейп.

— Господин повар, ваша хрустящая воняет, как горелая! — не унимался Г. Дж.

— Ты ничего не понимаешь, — буркнул Северус, отставил сковородку и повернулся к Гарри. В черных глазах искрился смех.