Шоу Уродов (ЛП)

- Серьезно? А разве мы не попадем в те самые ловушки? Должен сказать, чем больше я узнаю об этом вашем заговоре, тем глупее это звучит. А он? - Парень пренебрежительно кивнул на Иеремию. - Какая, черт возьми, ему выгода от этого? Ведь покончив с этой нечистью, мы покончим и с ним.

Урод кивнул.

- Все правильно.

- Оооо! И ты такой самоотверженный тип, что готов пожертвовать своей жизнью ради человечества?

- Ты просто не все знаешь, - проговорил Иеремия таким тоном, словно поучал ребенка.

- Правда? Почему бы тебе не ввести меня в курс дела?

Джинкс и урод обменялись многозначительными взглядами. Майку захотелось накричать на них, но он сумел подавить свою ярость.

Наконец Джинкс снова повернулась к нему.

- Хорошо. Мы тебе расскажем.

Майк ухмыльнулся.

- Отлично. Рад это слышать.

Луковицеобразная голова Иеремии повернулась в его сторону.

- Слушай внимательно. Время почти наступило.

Майк нахмурился.

- Время? Время для чего?

Затем Джинкс снова заговорила, и Майка, слушавшего ее,охватило гнетущее беспокойство.

Глава 13

Интерьер дома стал для Крейга подтверждением старой аксиомы о том, что нельзя судить о книге по обложке. В данном случае безобидный внешний вид дома смахивал на красочную обложку детской книжки со сказками. Затем представьте, что вы открываете эту обложку и обнаруживаете, что эта история - не притча о солнышке или щенках для впечатлительных и хрупких маленьких умов. Вместо этого это кровавый, жуткий, просто лютый кошмар какого-то психованного ублюдка.

Крейг почувствовал запах смерти, как только вошел в дом. Запах провел его через столовую, а затем через арку в гораздо большую комнату, видимо в гостиную. Но сейчас ей больше подходило другое название - скотобойня. Крейг усмехнулся собственной остроумности. Скотобойня. Да, это было более точное название. Жаль, не перед кем было блеснуть острословием, а никто из этих мертвых ублюдков, тела которых были раскиданы по комнате, точно бы не оценил его черного юмора. Да и вообще, мертвецы не смеются.

Как, например, вот этот жалкий мешок дерьма.

Крейг пнул лежащее на полу тело мужчины средних лет с короткой модельной стрижкой. У него были пухлые щеки, и он уже начал полнеть. Маленький нос и тонкие бескровные губы выглядели чужеродно на одутловатом лице. Возможно, когда-то он был худым и симпатичным, но со временем начал разжираться и толстеть. Если бы какой-то монстр не вспорол ему живот и не размотал его кишки по комнате, как праздничный серпантин, диета с насыщенными жирами, скорее всего, все равно бы его скоро убила.

Смысл такого жалеть.

В отличие от жены и дочери-подростка этого человека. Подтверждения их родства с выпотрошенным сальным мешком у него не было, но и без каких-либо доказательств это было очевидно. Взрослая женщина была примерно того же возраста, что и жиртрест, вполне могла быть его женой, а черты лица дочери слишком явно сочетали в себе черты физиономий более старших трупаков. Оба женских тела выглядели более подтянутыми и ухоженными, с длинными ногами и стройными фигурами. Дочь выглядела особенно аппетитной в своих обтягивающих джинсах и с упругой грудью, так соблазнительно демонстрируемой в обтягивающем фиолетовом свитере. Крейг прискорбно вздохнул, с сожалением смотря на ее свернутую шею и голову, повернутую под странным углом. Содранный скальп тоже снижал ее привлекательность. Но, возможно, если прикрыть ей голову, то ей вполне можно разок присунуть. Было о чем подумать.

На самом деле, он уже все решил для себя. Весь его мир, само его представление о реальности, было вывернуто наизнанку. Теперь все было по-другому. Настолько по-другому, что вещи, которые раньше казались ему отталкивающими, теперь обладали электрической притягательностью. Все возможности в этом радикально изменившемся мире впервые по-настоящему поразили его. Понятие девиации стало настолько расплывчатым, что снимало все запреты.

Он мог делать все, что угодно.

Например, трахать мертвую девушку.

Во рту у Крейга пересохло, и он облизал губы. Парень почувствовал, как набухает член, натягивая тесную ткань джинсов. Тело мертвой девушки лежало на плюшевом синем диване, ее ноги были раздвинуты в призывной позе, спина выгнулась дугой, отчего фиолетовый свитер задрался, обнажая загорелую упругую грудь, которая выглядела просто восхитительно.