Шопинг в воздушном замке

— Очень неразумно внедряться в семью под своей фамилией.

— Может быть, и так, — согласилась я.

— Насторожишь кого-нибудь! Имя Евлампия слишком необычное.

Я решила не спорить с Косарь.

— Поэтому держи документ, — довольно улыбнулась Нина. — Оцени мою ментовскую предусмотрительность и оперативность — за пару часов ксиву раздобыла. Кстати, она подлинная, никакой джинсы. Любуйся!

Я открыла темно-бордовую обложку и увидела собственное фото.

— Ну и ну! — непроизвольно воскликнула я.

— Супер, да? — напыжилась Нина. — Есть, есть еще у меня контакты в нужных местечках! Есть еще порох в пороховницах! Выучи свои имя, отчество, фамилию и место прописки. Хотя, думаю, никто тебе там допроса с пристрастием устраивать не станет.

Мои глаза переместились чуть выше. Обезьянкина Альбина Спиридоновна, год рождения — 1946. Меня будто кипятком окатили.

— Нина!

— Чего? — продолжала довольно улыбаться Косарь.

— Я намного моложе! Неужели выгляжу на шестьдесят?

Подруга скрестила руки на груди.

— Если честно, в последнее время ты не очень хорошо выглядишь — бледная, синяки под глазами в пол-лица.

— Я не похожа на пенсионерку!

Нина опомнилась:

— Конечно, нет.

— Тогда почему паспорт на даму преклонного возраста? — обозлилась я.

— Я торопилась ксиву найти, схватила первую попавшуюся, — застрекотала Косарь. — Не обижайся, зато корочка подлинная. А на год рождения никто не посмотрит!

— Вдруг математик придирчив? Его внимание, скорее всего, и зацепится за цифры!

Косарь стала раздражаться.

— О господи! Если он удивится, скажешь: ботокс и фитнес творят чудеса, я сделала подтяжку, вколола себе стволовые клетки и вообще проповедую раздельное питание, никогда не употребляю селедку вместе с кефиром, отсюда и молодость.

Но я не успокаивалась:

— Фамилия восхитительная. Всю жизнь мечтала быть Обезьянкиной!

— Так ведь это не навсегда.

— Но… — попыталась я продолжить спор и тут же замолчала, потому что в офис вошел Григорий.

Пропустив меня в темную прихожую, где резко пахло кошками, Селезнев заорал:

— Исидор!

Голос его гулко покатился внутрь квартиры и затих, я всматривалась в темноту.

— Сидя! — вновь загремел Григорий. — Подойди сюда, Сидя! Ты опять оставил дверь открытой, Исидор! Ну куда подевался выключатель?

Я сделала шажок вправо, наступила на что-то мягкое, оно судорожно дернулось, мяукнуло, и в ту же секунду под потолком тускло вспыхнула маломощная лампочка. Я застыла от удивления. Стен не было, вместо них от грязного затоптанного пола вздымались бесконечные книжные полки, в углу висела вешалка, под ней громоздилась гора ботинок, чуть поодаль стоял круглый столик из красного дерева, а на нем высился настоящий раритет — черный телефонный аппарат с наборным диском. Когда-то, помнится, такой агрегат стоял в кабинете моего отца.

— Сидя! — вопил Григорий. — Отзовись!

— Мы тут, на кухне, — долетело из коридора.

— Пошли, — приказал Селезнев. — Прямо, налево, направо, прямо! Все, дотопали.

Я вошла в почти тридцатиметровую комнату, увидела круглый стол, несколько венских стульев и двух стариков, одетых, несмотря на относительно теплый сентябрь, в уютные душегрейки из дубленой овчины. Дедушки играли в шахматы.

— Исидор, я привел новую домработницу, — возвестил Селезнев.

— Спасибо, дружок, — сказал один божий одуванчик. — Мотя, ты в опасном положении.

— Нет, Сидя, — бойко пропищал второй дедуля, — я применю защиту Таля, и тебе конец, как шведу под Полтавой.

— Всегда считал, что та победа была для русской армии случайной, — задумчиво протянул Исидор.

— Сидя, это новая прислуга! — надрывался Гриша.

— Здравствуйте, деточка, — опомнился математик, — рад знакомству.

— Я пойду, — обрадовался Селезнев и ретировался.

— Шах! — объявил Мотя. — И мат!

— Не может быть! — подскочил Исидор. — Невероятно! Ты сжульничал!

Матвей захохотал, Сидя обиженно засопел и тут же предложил:

— Еще разок?

— С удовольствием, — ответил компаньон, — мои белые.

— Ты ими уже играл!

— Так я и победил.

— Это нечестно! Хотя ладно, — махнул рукой Исидор. — Мотя, ты жулик! Я еще в сорок втором году был чемпионом нашего НИИ!

— Боюсь, тебя подводит память. Перед войной на турнирах всегда побеждал Никитин из второго отдела, — напомнил его приятель.

— Простите, пожалуйста, — вмешалась я в беседу, — чем прикажете заняться?

Старички уставились на меня.

— А вы кто? — спросил Исидор.

— Новая домработница.

— Куда подевалась Липа? — поинтересовался Мотя.

Преодолев секундную растерянность, я ответила:

— Она заболела.

— Что случилось? — в один голос вопросили божьи одуванчики.

— Аппендицит, — лихо соврала я, не желая сообщать старикам, что моя предшественница скончалась.

— Вы путаете, деточка, — расставляя фигуры, ответил Исидор, — Липе его вырезали в пятьдесят пятом.

— Верно, — подтвердил Матвей, — нам на конференцию уезжать, а Липу скрутило.

— Как вас зовут, ангел? — догадался спросить Исидор.

— Анжелика Мартышкина, — представилась я.

— Паспорт есть? — задал следующий вопрос Матвей.

— Конечно, — кивнула я.

— Давайте, — велел Исидор.

Я протянула ему темно-красную книжечку, Сидя начал изучать документ.