Шопинг в воздушном замке

— Здесь никого не бывает, — добавил математик, — местность глухая, у монахов лаз деревянным люком заканчивался, а мы его на стальной лист поменяли. Молодые были, сильные, море по колено! Сейчас проход уже никому не нужен, Мотя иногда им по старой памяти пользуется, а я даже не открываю. Табличка — моя идея, здорово народ отпугивает!

Я посмотрела на внешнюю часть створки, предусмотрительно выкрашенную в цвет жухлой травы. На ней красовался прямоугольник с грозной надписью «Осторожно: радиоактивность!» и бил в глаза красный значок — нечто вроде вентилятора с широкими лопастями.

— А теперь, деточка, твоя очередь правду рассказывать, — сказал Сидя.

Глава 14

— Вашу квартиру нельзя назвать абсолютно безопасной, — заметила я, закончив повествование. — Черный ход вы не закрываете, парадную дверь тоже, а теперь еще и тайный тоннель обнаружился.

— Ты не права, деточка, — возразил Сидя.

— В чем же?

Исидор растерялся.

— Сюда никто со злым умыслом не войдет.

— Почему? Что помешает вору?

— У нас все на местах!

Я посмотрела на Исидора.

— Вы ежедневно проверяете безделушки?

— Ну… нет, конечно. Но они все в наличии, — нелогично заявил профессор.

— В квартире огромное количество вещей! — заметила я, когда мы вернулись назад. — Можно утаскивать потихоньку, и никто не обратит внимания. Лампочки тусклые, а днем яркий свет не пропускают грязные стекла и полузакрытые гардины. Возьмем хотя бы библиотеку! Там на полке статуэтка — она, похоже, золотая?

— Да-да, — подтвердил Сидя, — премия за конкурс в Вене, на подставке написано, где и когда состоялось вручение.

— А вон та непонятная штука?

— Древняя статуэтка из Японии, мне ее ректор Токийского университета преподнес, раритетная вещь.

— Три замечательные гравюры в простенке между книжными шкафами…

— Привезены из Парижа, Олечке в подарок, датируются восемнадцатым веком, — тут же сообщил Сидя.

— Серебряный сервиз на столике…

— Презент от общества математиков Великобритании к моему юбилею.

— Исидор, все вышеперечисленное имеет огромную ценность!

— Деточка, мне неважна материальная составляющая, главное — память.

— Но для кого-то основным аспектом являются деньги, которые он может выручить за золото, серебро или картину! Пожалуйста, Сидя, посмотрите, не пропало ли чего?

Профессор начал ходить по кабинету, бормоча под нос.

— Вроде нет потерь, хотя о мелочах я мог и забыть. Самое ценное, мои рукописи, лежат в кабинете, они не тронуты. Пустых мест на полках нет, все в порядке. Деточка, поймите, никто сюда не полезет, вокруг приличные люди, в наших домах до сих пор живут исключительно свои, ученые и члены их семей. Жилплощадь принадлежит НИИ, в котором мы служим, ни продать, ни обменять квартиры невозможно. Как это ни странно, но наш околоток, несмотря на разбушевавшийся капитализм, сохранил свою целостность.

Я с восхищением смотрела на Исидора. Надо же, дожить до преклонных лет и сохранить веру в людей! Согласитесь, это явление нечастое. Профессору даже в голову не приходит, что у его престарелых коллег есть дети, внуки, правнуки. Вряд ли все молодые люди идеально воспитаны, среди них может попасться и воришка. Нельзя в наше время жить с распахнутыми дверями.

— И пойми, про подземный ход никто не знает! — ворчал Исидор.

— Олимпиада, ваша жена Оля, — стала я перечислять людей.

— Они умерли.

— Матвей…

— Он никогда не проговорится. Мотя умеет держать язык за зубами!

— А те люди, которые сюда приходили? Разные диссиденты… Они ведь в курсе?

Исидор заморгал.

— Деточка, последний гость вылезал из книжных полок году этак в… восемьдесят шестом. Потом полицейское государство развалилось и надобность скрываться пропала.

— Павел знает о тайном ходе?

— Нет, нет.

— Неужели ваша дочь ему не рассказала?

— Ксюша?

— Да.

— Вообще-то, она не моя дочь.

Я потрясла головой.

— Погодите! Брыкин пришел жить к вам в семью. Когда Ксения утонула, он остался с вами, так как не захотел покидать отца умершей супруги.

— Все верно. Но я не родной отец Ксюши, у нас с Олей не могло быть детей. Вот у Моти есть дочь, Галина, они с Ксенией в детстве дружили.

— Так откуда взялась Ксюша?

Исидор вздохнул.

— Давно все покойники, секрета нет. У Олимпиады была непутевая дочь, она родила без мужа, бросила младенца и исчезла. Липа девочку сюда принесла, а мы с Олечкой ее удочерили. Правды от ребенка не скрыли, но особо не болтали, хотя свои, конечно, все знали. Олечка-то беременной не ходила.

— А Павел в курсе?

Сидя кивнул.

— Конечно. Ксюша меня за родного отца считала, а Олечку мамой звала, других родителей у нее не было. Ой, веревочки!

— Что? — вздрогнула я.

— Из библиотеки пропали веревочки!

— Вот видите! — подскочила я. — Значит, все же вор был!

— Деточка, это просто бечевки. Никому не нужная вещь, стояли тут в память об Оле.

— Стояли? Они были из золота?

Исидор тихо засмеялся.

— Конечно, нет. Обычный шпагат.

— Он не может принять вертикальное положение!

— Я неправильно выразился. Здесь, в углу около дивана, всегда был пакет, а в нем хранились заготовки для макраме. Олечка в последний год жизни увлеклась вязанием узлов. Видели, на стене висит панно? Это работа жены.