Шоколадница и маркиз (СИ)

«Ну еще бы не помнить! Особенно, если знать, кто тогда почти разрушил сдерживающую печать!» – подумала я, уважительно разглядывая каменную арку.

Жан моего пиетета не разделял:

– Если Тарес пожалуется мэтру, нас накажут, всех четверых.

Но «ветреник» жаловаться не собирался, он доковылял к своим товарищам по квадре и почтительно ждал слов учителя.

– Что ж, дама и господа, - сказал Девидек, - обещание есть обещание. На сегодня займу место победителя в его четверке, а месье Шанвер корпус филид отправляется в квадру Лузиньяка.

– Простите, мэтр, – протянул ?рман высокомерно, - я предпочел бы уступить звание пoбедителя.

Мы с товарищами переглянулись. Что за ерунда?

– Это была его квадра, - излишне громко пробормотал Пьер, – разумеется, маркиз не хочет оказаться там на вторых ролях.

Лузиньяк та? покраснел, что это было заметно даже сквозь загар. Метр Девидек пожал плечами:

– Не возражаю. Дионис, дружище, возьми себе кого захочешь сам.

Светлые как лед глаза рыжегo сорбира скользнули по филидам,избегая останавливаться на Шанвере. «Ох, кажется, мы, господа, наблюдаем трещину в крепкой мужской дружбе?» – подумала я злорадно и подняла руку:

– Не стоит ли остановить выбор на ком-нибудь самом слабом, месье Лузиньяк? Например, на девушке?

– Прекрасная мысль, - обрадовался мэтр Девидек. - И под конец тренировки мы проведем небольшой спарринг между квадрами. Решено, мадемуазель Гаррель на сегодня отправляется под командование Лузиньяка. К оружию, господа, разминка. Ах, простите, дама и господа.

Учитель хлопнул в ладоши, у арки ворот появился деревянный ящик. Шанвер, стоящий к нему ближе всех, откинул крышку и первым извлек тренировочную рапиру. Фехтование? Любопытно. Когда подошла моя очередь, я достала клинок с пробковой заглушкой на острие и повернулась к безупречной квадре. Сорбиры у?е держали в руках сотканные изо льда и света шпаги. «Удобно», – решила я и отсалютовала Лузиньяку.

Тот, кажется, нет, абсолютно точно, рад мне не был. Но ответил изящным салютом.

Крыша Цитадели Знаний была большой, четыре квадры разместились на ней без помех.

– Хайк, – велел Лузиньяк, - займись мадемуазель. Да поосторожней, не хватало еще…

«Ага, значит, вертлявый и смуглый – это Хайк, а Фресине – широкоплечий блондин, – подумала я, принимая стойку. - Потанцуем».

Фехтовальщиком я была посредственным, кроме нескольких эффектных сценических финтов партнеру мне показать было нечего. Но на то и тренировка, правда? Рапира удобно ощущалась в ладони, одежда не сковывала движений, подошвы туфель не скользили на шершавой крыше. Батман! Моя рапира высекла искры из ледяного сорбирского клинка. Уход, защита… Соперник меня ни во что не ставит, лениво атакует, даже, скорее, делает вид. У него чисто физическoе преимущество, выше рос, длиннее руки и ноги. Держись, Катарина, просто дер?ись . Ох!

Партнер подал руку, помогая мне подняться:

– Простите, мадемуазель.

– Ни к чему церемонии, – фыркнула я весело, – лучше покажите мне ещё раз этот финт!

?айк показал, я повторила, еще и еще.

– Предположим, – объяснял партнер, - вы, мадемуазель, сражаетесь против более сильного противника, я имею в виду, физически сильного.

– Вложенный удар не поможет, – вздохнула я, в очередной раз поднимаясь . – Что делать?

– Скользящий удар справа, вот так… Нет, нет, расслабьте кисть. Клинок соперника сносит ваш, но, в этот вот момент, его рука продолжает движение… Вы подбиваете снизу… Вот так…

– Святой Партолон! – ахнула я, когда защищенный кончик моей рапиры уткнулся в белый камзол безупречного. - Это великолепно!

Закончив спарринг, мы отсалютовали друг другу и поменялись партнерами. Фресине, как я уже замечала , был гораздо крупнее своего товарища. Я прыгала около мощного сорбира как бешенный суслик вокруг предмета страсти.

– Вы слишком выкладываетесь, мадемуазель, - хохотнул Фресине, – против более мощного соперника нужно действовать хитрее, заставьте его устать и…

– Брямс! – заорала я прямо в улыбающееся лицо аристократа, выпрыгивая на линию атаки.

Сорбир упал. Разумеется, дело было не в моем вопле, не только в нем. Бешеный суcлик подвел противника к небольшой неровности, к торчащему из крыши камню или обломку черепицы, подробностей рассмотреть не удалось, да и не до них мне было.

– Простите, – прoтянула я руку, чтоб пoмочь молодому человеку подняться, - абсолютно простонародная хитрость.

– Но она сработала, - сорбир, встав, поклонился. - Отныне я не буду недооценивать соперников, даже таких миленьких и забавных, как мадемуазель Гаррель.

С Лузиньяком мы тоже фехтовали. Я пошла вразнос, не сдерживаясь, исполняла нелепые финты и без умолку болтала:

– ?х, месье Лузиньяк, как же вам со мною не повезло. Хотелось, наверное, сойтись в спарринге со своим любимым другом? А он не захотел. Странно, почему…

– Берегите дыхание, мадемуазель Шоколадница.

Острая, как клинок, обида, полоснула по нервам, в голове зашумело, перед глазами замерцалo золотым и алым, я хрипло рассмеялась:

– Как вам будет угоднo, месье мужеложец!

Святой Партолон! Я не могла такого сказать! Не могла!