Творческие личности появились, когда все уже расселись за длинным овальным столом. Протазанов привёз с собой актёрский дуэт, Ильинского и Кторова, снявшихся в его новой комедии «Закройщик из Торжка». Актёры сразу влились в компанию, начали наперебой произносить тосты, бегали к роялю, развлекая гостей шуточными куплетами, сам Протазанов сидел рядом с хозяйкой дома и тихо с ней беседовал. Судя по надменному выражению лица Пилявской и недовольному — режиссёра, разговор был нелёгким.
— Хорошие артисты, хорошие, — сидящий рядом с Травиным военный вытер слёзы платком, одним махом выдул фужер водки, — особенно вот этот, постарше.
— Кторов? — Сергей наелся, Лена куда-то снова убежала, большая часть гостей переместилась в гостиную, и он решил, что пора бы отсюда слинять. — Да, отличный парень, я с ним немного знаком, в волейбол в команде артистов играет.
Собеседник икнул.
— Волейбол — это хорошо, это наш спорт, рабочих и крестьян, — изрёк он, положил голову на ладони и засопел.
Сергей вылез из-за стола, вышел в коридор. Там возле газетного столика стоял Кальманис, помощник Лациса, и курил.
— Так ты новый Ленкин ухажёр? — спросил он, затянувшись, и насмешливо глядя на молодого человека снизу вверх.
Травин достал папиросу, тоже закурил. Он стоял близко, нависая над Кальманисом, и не отвечал.
— Я ведь почему спрашиваю, — тот занервничал, — появляются тут разные личности, она ведь не пойми кого в дом тащит, а Янине Иосифовне беспокойство.
— Разная личность — это я? — уточнил Сергей.
— Нет, ну я не то, чтобы сказать, просто всякие люди ходят, — брюнет пытался вернуть спокойный вид, но получалось у него это плохо. — Ложечки вон пропадают серебряные.
— Руку сломаю, — молодой человек воткнул папиросу в пепельницу, положил Кальманису ладонь на плечо, слегка сжал. — К Лене ещё раз подойдёшь, пеняй на себя.
Брюнет изогнулся, кое-как высвободился, бросился в столовую, наткнулся у дверей на Пилявскую и начал ей что-то втолковывать. Та закивала, успокаивая гостя, и незаметно для него одобрительно подмигнула Травину сквозь увеличительное стекло очков. Сергей отыскал-таки Кольцову, и сказал, что уходит. Лена доставала Ильинского расспросами, на молодого ухажёра отвлеклась буквально на секунду.
— Конечно, иди, — рассеяно сказала она, — ещё увидимся как-нибудь.
В этом Сергей был совершенно не уверен. Похоже, свою миссию он выполнил и больше для Кольцовой интереса он не представлял.
— Странный этот молодой человек, — Янина Иосифовна улеглась в кровать, взяла в руки книгу, — ты что там делаешь, Геня? Посмотри на меня, совсем бледный и глаза красные, тебе надо лучше питаться или съездить в Крым, там открыли новый санаторий.
Лацис читал журнал, и отвлекаться на всякую чушь не хотел.
— И что же странного в нём? — всё же спросил он.
— Ты видел, как он сидел за столом? Прямо, словно швабру проглотил. А ел как? Аккуратно, рабочие так не едят! Он не чавкал, не вытирал лоб салфеткой, держал вилку в левой руке, а нож в правой, и делал это так, словно его с детства учили. И в беседы чужие не лез, мнение своё не высказывал. Ты меня вообще слушаешь?
— Конечно, дорогая, — Генрих Янович перелистнул страницу.
— Геня, может он шпиён? Не может простой деревенский мужик так себя вести культурно.
Лацис вздохнул, отложил журнал. Некоторые разговоры обходились без его участия, и ограничивались монологом жены и короткими дежурными репликами с его стороны, но тут, похоже, ждали именно его мнения.
— Не городи чепухи, — твёрдо сказал он. — Шпиёны наоборот, стараются вести себя так, словно он и есть рабочий мужик на самом деле, да и вообще, этот молодой человек в таксомоторном гараже работает, что он там может разведать? Спи спокойно.
Пилявская раздражённо повернулась на левый бок, сжала губы. Она твёрдо верила в собственную проницательность, и с этим Травиным явно было что-то не то. Слишком опрятный и уверенный для представителя крестьянского сословия или пролетария, такие молодые люди были в её жизни, но совсем из другого круга. Появился в их доме непонятно откуда, закрутил роман с Леночкой, правда, на званом обеде знакомства с руководящими работниками ОГПУ наладить не пытался, но лиха беда начало, освоится, станет здесь своим, а потом и секретные данные раздобудет. Вот тогда она его и прижучит, а до тех пор — глаз да глаз. То, что она сама настояла на присутствии Травина на сегодняшнем мероприятии, Янина Иосифовна вспоминать не собиралась и ни в чём себя не винила.
Несмотря на воскресный день, Панов сидел в своём кабинете. Жил он одиноко, без семьи, по кабакам ходить не любил, бесцельно гулять по паркам и скверам — тоже. Единственная страсть субинспектора, театры, до обеда были закрыты, а работы и в выходной день хватало, потому что преступники не отдыхали, а грабили, убивали и воровали не покладая рук двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И статьи Трудового кодекса о нерабочих днях и ночных часах не соблюдали.