Шофер. Назад в СССР. Том 2

Мда… Не скрою, всегда нравилась мне идея советского равенства. Считал я советское государство главным достижением человечества, когда большинство наконец стало править меньшинство. Да только она, такая справедливость, со временем, под влиянием внутренних и внешних врагов, извратилась. Превратилась в одни только пустые слова. Потому так мне мерзко стало от слов Егорова, что противоречили всем действиям комиссии, что захотелось мне сплюнуть. Сдержался я только из вежливости.

— Неужели, — сказала Алла Ивановна, — вы отказываетесь от места в отряде?

— Отказываюсь, — сказал я, — извините. У меня в жизни и других проблем полные карманы. Да и машину я свою не оставлю. Она для меня как живая. Никогда не подводила. Да и я ее в трудный час не подведу.

А в будущем предстоит мне еще и Свету как-то от смерти спасти. И пережить страшные девяностые годы. Заново.

Глаза членов комиссии растерянно забегали. Все зашептались. Егоров что-то проговорил Алле Ивановне, и та посмотрела на меня строгим внимательным взглядом.

— А чего вы так переполошились? — Сказал я, — что? Неужто не найдется во всем Красном сельском поселении молодца на мое место?

— Нам надобно именно вас, — ответила Алла Ивановна, — и есть у меня для вас одно предложение, что точно заинтересуетесь.

— Вряд ли у вас такое найдется, — снисходительно улыбнулся я им.

— А я уверена у нас именно такое предложение и есть. Точно не откажетесь. Товарищ Егоров высказал мне такое предложение. Пусть теперь выскажет и вам.

Егоров даже как-то вздрогнул от ее слов. Зачем-то встал, поправил свою мокрую рубашку. Прочистил горло.

— Скажите, Игорь, — начал он, — а как там дела у вашей сестры Светланы? Знаю я, что очень вы печетесь о ее судьбе.

— Причем это тут моя сестра? — Спросил я строго.

Глава 27

Николай Иванович Егоров чуть не подавился воздухом, когда Землицын отказался от участия в отряде. У него и в мыслях не было, что такое могло как-то само по себе случиться. Другие шофёры выстраивались в очередь, чтобы попасть в этот отряд, да только был он уже давно собранный и сформированный по всем спискам.

Кандидатов отобрали кого во время полевых наблюдений, кого просто, по партийным спискам. Документы были подготовлены и подписаны комиссией. И если Землицын откажется сегодня, если они не смогут его уговорить поступить не только в отряд, но и в комсомол, злая беда коснется все партбюро райкома партии.

Силясь что-то сделать, Егоров потянулся к Алле Ивановне, стал шептать на ухо:

— Сделайте что-нибудь, Алла Ивановна, я же списки в крайком еще вчера отправил! И там, в них, Землицын есть!

Знал Егоров, что Алла Ивановна в высшей степени такой новостью недовольна. Знал он также, что своего недовольства тут, при Землицыне она не выдаст. Да вот только не думал Егоров, что отдаст она ему самому на откуп разрешать такую неприятную ситуацию.

— А чего вы так переполошились? — Сказал вдруг Землицын, и от его слов Егоров внутренне вздрогнул, — что? Неужто не найдется во всем Красном сельском поселении молодца на мое место?

— Нам надобно именно вас, — ответила Алла Ивановна, — и есть у меня для вас одно предложение, что точно заинтересуетесь.

— Вряд ли у вас такое найдется, — сказал ей Игорь с такой улыбкой, что Егорову совсем она не понравилось. Не было в ней ни раболепства, которое так привык видеть он внутри их родной ячейки, ни чинопочитания, что так кстати навела в райкоме Алла Ивановна. А было в ней что-то другое.

Дело в том, что давно уж нет в ихней партийной организации настоящего единства. Что давно уж треснула она пополам. И с одной ее стороны Алла Ивановна Мироновой — второй секретарь райкома, а с другой Евгений Герасимович Вакулин — челн бюро.

И были у них с Аллой Ивановной настоящие контры. Вакулин был человеком активным и порядочным. Стоял на хорошем счету у многих сопартийцев не только в райкоме, но и в краевом отделении партии. И был, что называется, ударником партийной работы. Боролся он всячески с бюрократизмом и видел себя коммунистом, работающим в первую очередь, что называется, в полях, с рабочим народом.

С другой же стороны, стояла Алла Ивановна. Видела она в Вакулине угрозу своему положению. Боялась, что придет день и займет Евгений ее место второго секретаря райкома. Потому первой критиковала она любые Ваулинские шаги и начинания. Иной раз, старалась она даже дискредитировать его в глазах сопартийцев и вышестоящих чиновников. Да только никак у нее не выходило. Крепка была хорошая репутация Вакулина.

Вакулин, в свою очередь, не раз критиковал типично чиновничий, нерасторопный, тепличный и бюрократический подход Аллы Ивановны к любым делам. Раз за разом обличал он ее, как ему казалось, (а сам то Егоров знал, что не казалось, и был в этом Вакулин прав от и до) шкурную натуру. Да только обширные личные связи Аллы Ивановны держали ее в партии. И держали пока еще крепко.

Так и стоял он, райком партии, расколотый на две половины — на Вакулинскую и вторую, Аллы Ивановны Мироновой.