Шофер. Назад в СССР

Я посмотрел в широкую завгарову спину, потом на Олегыча. Вопросительно поднял бровь.

— Колхоз послал его в Армавир, — сказал, вздохнув, механик по выпуску, — повез он болгарский перец на армавирский колхозный рынок.

— Стало быть, — вздохнул я, — ускользнул. Змей, дери его…

— Не нравятся мне все эти ваши ссоры, — пробурчал, не оборачиваясь завгар.

— Мне тоже, — я кивнул, — но развожу их не я. Ладно. Спасибо. Пойду.

* * *

— Может стоить сообщить? — С тяжелым сердцем сказал завгар Олегычу, когда за Землицыным закрылась дверь, — как долго эти двое будут разводить друг между другом вражду?

— Ну ты ж знаешь, — вздохнул Олегыч, — что Пашка — сложный человек. Колеченая у него судьба.

— Так может, их с Землицыным в воспитательных целях к парткому привлечь? Комиссия пожурит их, да прекратят?

— Уж не знаю, Федотыч, — вздохнул механик по выпуску, — из нас двоих ты коммунист. Ты и решай.

— Что ж, — завгар сглотнул вязкую слюну, — решу.

* * *

В складском помещении гаража, как обычно, висел затхлый воздух. Пропах он соляркой и смазкой. Но и были тут, с прошлого раза и изменения — не такие пустые полки стеллажей. Пополнее стали. Заполнились запчастями для машин. Видна была Боевого с Серым работа.

Вот только что-то совсем пусто тут оказалось, ни души. Механика Степаныча нигде видно не было.

— Степаныч? — Позвал я негромко, — Ты где, Степаныч? Мне надо масла моторного. Степаныч?

Я пошел между стеллажей, стал заглядывать туда-сюда в узкие пространства между ними.

— Степаныч! Куда он делся?

Пошел я до дальнего конца продолговатого сарая.

— Степаныч? Ты что, издеваешься?

А может, его и нету тут? Может, вышел куда? Может, конечно. Ну уж гляну до самого конца на складе. Может запрятался где? А что не отзывается?

— Степаныч⁈ Степа… — Осекся я, когда заглянул за продолговатый стеллаж, стоявший непоодаль от задней стенки.

Там и был Степаныч. Упал он со стула и неудобно лежал у стенки: одно плечо в нее уперлось, на другое голова свесилась. Нога в черном туфле была заброшена на перевернутый деревянный стул без спинки. Другая бессильно лежала на полу. Размякшие руки сложились на животе, почти как у покойника.

— Етить твою налево, — прошептал я и добавил матом.

А потом рванулся к старику. Снял ногу, пинком отбросил стул. Умер чтоли? Упал и умер?

Торопливо опустившись, я стал мерять его пульс на шее. Вена пульсировала. Сердце, слабыми толчками, отбивало внутри нее пульс.

— Живой, — проговорил я, — Живой старик!

Принялся я шлепать его по щекам, пытаясь привести в чувство, но ничего не помогало. Даже воды на него из умывальника побрызгал, но и от этого не открыл он глаз.

На голове у него не было никаких ран. Только большая шишка повыше затылка.

— Да что ж с тобой? — Нахмурился я, — ладно. Сейчас глянем! Помощи тут надо!

Я аккуратно вытащил старика из угла, оберегая его голову. Потянул из-за стеллажа. Нашел и скомкал ему под голову чью-то куртку, висящую на гвозде, а сам припустил к диспетчерской.

— Чего-чего⁈ — Вскочила из-за стола Машка, — чего с ним⁈

— Не знаю, — сказал я, — лежит, не приходит в сознание.

Медсестричка, бросив мерить давление очередному водителю, кинулась с места на улицу. Остальные шоферы проводили его перепуганным взглядом.

— Что? А чего стряслось-то?

— Чего не так?

— Что стряслось?

Все вокруг загомонили.

— Кому плохо? С кем беда?

Оставив их за дверью, я влетел в кабинет. Завгар аж подскочил с испугу.

— Ты чего творишь, Игорь⁈

— Чего приключилось-то? — Удивился Олегыч.

Через окошко диспетчерской я увидел, как пошли к складу мужики целым скопом.

— Звони в скорую! — Начал я, — там со Степанычем беда! Упал со стула! Лежит без сознания, в себя не приходит!

— Егор? — Округлил в ужасе глаза завгар, а потом тут же кинулся к телефону.

— Живой? — Строго спросил Олегыч.

— Живой. Но очнуться не может!

Я бросился обратно, к складу. Олегыч вместе со мной.

— Воздуху! Воздуху! — Кричала Маша, — разойдитесь подальше! Ему воздух нужен!

В конце складского помещения столпилась куча народу. Мы с Олегычем с трудом протиснулись через широкие спины шоферов, к Маше. Девушка сидела на коленях у головы Олегыча. Заглядывала ему в раскрытые пальцами глаза.

— Может, его надо куда перенести? — Сказал кто-то.

— Ну чего? — Опустился я рядом с девушкой.

— Не знаю, — она сглотнула, — я не уверена.

Лицо у Маши было бледным. На красивом ее лбу выступила испарина. А объемная девичья грудь сильно вздымалась и опускалась от учащенного, волнительного дыхания.

— Ну что может это быть? — Спросил я снова.

— Не знаю! Нужна срочная госпитализация! — Крикнула девушка, — может быть, это инсульт! Может быть еще что! Скорая нужна!

Сквозь толпу протиснулся запыхавшийся, с красным лицом завгар Федотыч.

— Нету их, — выдохнул он, — Нету! У них скорой! Уехали на вызов! Сказали, подождать придется!

— А вторая бригада? — Посмотрела на завгара Маша, — Там же несколько бригад скорой помощи!

— Да машина же сейчас одна! — Махнул рукой Завгар.

— Помрет жеж, — посмотрела в лицо Степанычу Маша, — помрет жеж у нас на руках!

— Не помрет, — встал я, — его надо самим в больницу доставить.